Академия военных наук российской федерации. Проблемы войны и мира в различных философских учениях и исторических периодах Военный философ
Введение
1. Античность
1. Эпоха просвещения
2. Современность
Заключение
Список использованной литературы
Введение
9 мая 1995 года Россия торжественно отметила пятидесятилетие победы в Великой Отечественной войне. Сегодня, переосмысливая историю, надо склонить голову перед величайшими жертвами, понесенными нашим народом в самой кровопролитной войне, которую когда либо знало человечество. Следует отдать долг памяти, советскому солдату, освободившему мир от фашистской агрессии, гражданам страны, трудившимися в тылу на благо победы.
В эти дни все люди на планете вспомнили об ужасах войны, ощутили в полной мере то зло, которое она несет. Память об этом еще жива, однако на земле, к сожалению, войны ведутся и сейчас, они не исчезли, не ушли в прошлое. Настоящий военный конфликт в России, в стране испытавшей тяготы и бремя гражданской и мировых войн, заставляет с болью задуматься над необходимостью и неизбежностью войны как таковой, вековым противоречием между войной и миром.
I. Понятие войны. Связь военных и политических целей
1. Философское учение Клаузевица о войне. Неизбежность военных действий
Весьма интересны, на мой взгляд, идеи выдвинутые в книге "О войне" Карлом фон Клаузевицем. Воспитанный под влиянием немецкой школы философии, и особенно Гегеля, он развил теорию о войне и о влиянии на нее политики.
Рассмотрим его определение войны. Философ писал:” Если мы захотим охватить мыслю как одно целое все бесчисленное множество единоборств, из которых состоит война, то лучше всего вообразить себе схватку двух борцов. Каждый из них стремится при помощи физического насилия принудить другого выполнить его волю; его ближайшая цель - сокрушить противника и тем самым сделать его не способным ко всякому дальнейшему сопротивлению” .
Итак, война, по Клаузевицу, - это акт насилия, имеющий целью заставить противника выполнить нашу волю. Насилие использует изобретения искусств и открытия наук, чтоб противостоять насилию же. Незаметные, едва достойные упоминания ограничения, которые оно само на себя налагает в виде обычаев международного права, сопровождают насилие, не ослабляя, в сущности, его эффекта.
Кроме единоборства, для Клаузевица характерна еще одно сравнение войны: “Бой в крупных и мелких операциях представляет то же самое, что уплата наличными при вексельных операциях: как ни отдаленна эта расплата, как ни редко наступает момент реализации, когда-нибудь его час наступит.” Далее Клаузевиц вводит два понятия, необходимые по его мнению для анализа войны: "политическая цель войны" и "цель военных действий". Политическая цель войны как первоначальный мотив должна быть весьма существенным фактором: чем меньше жертва, которую мы требуем от нашего противника, тем меньшее сопротивление мы можем от него ожидать. Но чем ничтожнее наши требования, тем слабее будет и наша подготовка. Далее, чем незначительнее наша политическая цель, тем меньшую цену она имеет для нас и тем легче отказаться от ее достижения, а потому и наши усилия будут менее значительны.
Действительно, одна и та же политическая цель может оказывать весьма неодинаковые действия не только на разные народы, но и на один и тот же народ в разные эпохи. Между двумя народами, двумя государствами может оказаться такая натянутость отношений, что совершенно ничтожный сам по себе политический повод к войне вызовет напряжение, далеко превосходящее значимость этого повода, и обусловит подлинный взрыв.
Иногда политическая цель может совпасть с военной, например, завоевание известных областей; порой политическая цель не будет сама по себе пригодна, чтобы служить выражением цели военных действий. Политическая цель имеет тем более решающее значение для масштаба войны, чем равнодушнее относятся к последней массы и чем менее натянуты в прочих вопросах отношения между обоими государствами. " В своей книге Клаузевиц анализирует связь войны с политикой. Он считает, что Война в человеческом обществе - война целых народов, и притом народов цивилизованных, - всегда вытекает из политического положения и вызывается лишь политическими мотивами. Война, по его мнению, есть не только политический акт, но и подлинное орудие политики, продолжение политических отношений, осуществление их другими способами. То, что остается в ней своеобразного, относится лишь к своеобразию ее средств.
Таким образом, принимая во внимание обоснованность и общепризнанность связи войны и политики и подводя итог вышесказанному, представляется возможным сделать следующий вывод: если война является, по существу, продолжением политики, последним ее аргументом, то нет неизбежных войн, как и не существует единственно верной политической линии.
II. Взгляды на войну в исторической перспективе
1. Античность
Мечта о мире сопровождала человека на всех ступенях цивилизации, начиная с самых первых шагов его. Идеал жизни без войн, когда в международных отношениях соблюдались бы общепризнанные нормы справедливости, восходит к глубокой древности. Уже у античных философов можно видеть идеи мира, правда, этот вопрос рассматривался только как проблема отношений между греческими государствами. Античные философы стремились лишь к устранению междоусобных войн. Так, в плане идеального государства, предложенного Платоном, нет внутренних военных столкновений, но воздаются почести тому, кто отличился во "втором величайшем виде войны" - в войне с внешними врагами. Аналогична точка зрения на эту тему и Аристотеля: древние греки видели в иностранцах врагов и считали их и все им принадлежавшее хорошей добычей, если ее только можно было захватить. Причины этого кроются, как считается, в уровне экономического развития общества. Отсюда прямой переход к проблеме рабства.
Для мыслителей этой эпохи рабство было явлением естественным и даже прогрессивным. Аристотель, например, считал его общественно-необходимым институтом. Источниками рабов были военнопленные, а также свободные, попавшие в рабство за долги (правда, положение их было легче) , и дети, рожденные рабами. А раз так, то не может одобряться внешняя политика, направленная на захват все новых территорий и порабощение новых миллионов инородцев. Поэтому преобладающее большинство мыслителей считали правомерным вести войны против других народов, ведь война являлась основным источником рабской силы, без которой не могло существовать рабовладельческое хозяйство. Гераклит, например, утверждал, что "война есть отец и мать всего; одним она определила быть богами, другим людьми; одних она сделала рабами, других свободными". Аристотель писал: "... если бы ткацкие челноки сами ткали, а плектры сами играли на кифаре (подразумевается абсурдность такого предположения) , тогда и зодчие не нуждались бы в работниках, а господам не нужны были бы рабы".
Аналогичное отношение к рабству было и в Римской империи: римляне называли варварским все, что не было римским, и говорили: "Для варваров цепи или смерть". Призыв древнеримского мыслителя Цицерона "Пусть оружие уступит место тоге", то есть пусть решает не военная сила, а гражданская власть, фактически не применялся в отношении варваров.
2. Проблемы мира и христианская религия
Если посмотреть на вопрос о мире без войн с точки зрения христианской церкви, то здесь можно видеть некоторую двойственность. С одной стороны, основополагающая заповедь "Не убий" объявляла самым тяжелым грехом лишение человека жизни. Церковь пресекала междоусобные войны периода средневековья, что хорошо отразилось, например, в истории Руси. Так, киевский князь Владимир Мономах уговаривал князей русских не проливать христианской крови в великий пост. Христианство было инициатором установления так называемого Мира Божьего (Pax Treuga Dei) - дней, когда прекращались междоусобицы. Эти дни связаны были с мифическими событиями из жизни Христа, с важнейшими религиозными праздниками, военные действия не велись также в дни, назначенные церковью для размышления и молитвы в период сочельника и поста.
Нарушение Мира Божьего каралось штрафами, доходившими до конфискации имущества, отлучением от церкви и даже телесными наказаниями. Под охрану Мира Божьего в первую очередь попадали церкви, монастыри, капеллы, путешественники, женщины, а также предметы, необходимые для земледелия.
В тоже время проповедь всеобщего мира не мешала христианской церкви освящать многочисленные завоевательские войны, крестовые походы против "неверных", подавление крестьянских движений. Таким образом, критика войны в то время ограничивалась этическими представлениями христианского вероучения, а идеалом всеобщего мира оставался мир среди христианских народов Европы.
III. Новые подходы к философской проблеме войны и мира
1. Эпоха просвещения
Новое слово о мире сказал молодой буржуазный гуманизм. Его эпоха была временем становления капиталистических отношений. Процесс первоначального накопления капитала кровью вписывался в историю не только Европы, но и всей планеты. Экспроприация у широких народных масс земли и орудий труда, колониальные грабежи и захваты в Америке и Африке создали условия для возникновения и развития капиталистического способа производства. Силой оружия создавались и национальные государства. Вместе с тем молодая буржуазия в известной степени была заинтересована и в сохранении мира, в прекращении феодальных распрей, в развитии внутренней и международной торговли. Она создала национальные рынки, начала связывать экономическими связями все части земного шара в один мировой рынок.
В центре внимания передовых мыслителей этой эпохи стоял человек, его освобождение от пут феодальной зависимости, от гнета церкви и социальной несправедливости. Проблема осмысления условий гармонического развития личности, естественно, привела гуманистов к постановке вопроса об устранении из жизни людей величайшего зла - войны. Замечательной особенностью гуманистических учений эпохи Просвещения было осуждение войны как величайшего бедствия для народов.
Рождению идеи вечного мира, бесспорно, способствовало превращение войны во все большую угрозу для народов Европы. Усовершенствование оружия, создание массовых армий и военных коалиций, многолетние войны, продолжавшие раздирать европейские страны в еще более широких масштабах, чем ранее, заставили мыслителей чуть ли не впервые задуматься над проблемой взаимоотношений между государствами и искать пути их нормализации, что, по моему мнению, является первой отличительной чертой подхода к проблеме мира в то время. Второе, что впервые проявилось тогда, - это установление связи между политикой и войнами.
Идеологи Просвещения поставили вопрос о таком устройстве общества, краеугольным камнем которого была бы политическая свобода и гражданское равенство, выступали против всего феодального строя с его системой сословных привилегий. Выдающиеся представители Просвещения отстаивали возможность установления вечного мира, но ожидали его не столько от создания особой политической комбинации государств, сколько от все более усиливающегося духовного единения всего цивилизованного мира и солидарности экономических интересов.
Французский философ-просветитель Жан Жак Руссо в трактате "Суждение о вечном мире" пишет, что войны, завоевания и усиление деспотизма взаимно связаны и содействуют друг другу, что в обществе, разделенном на богатых и бедных, на господствующих и угнетенных, частные интересы, то есть интересы властвующих, противоречат общим интересам - интересам народа. Он связывал идею всеобщего мира с вооруженным свержением власти правителей, ибо они не заинтересованы в сохранении мира. Аналогичны взгляды другого французского просветителя Дени Дидро. Вольтер же испытывал страх перед движением низов и сдвиги в общественной жизни мыслил в виде революции сверху, осуществляемой "просвещенным" монархом в интересах нации.
Интересны взгляды представителей немецкой классической школы философии. И. Кант впервые высказал догадку об объективной закономерности, ведущей к установлению вечного мира, о неизбежности создания на мирных началах союза народов. Здесь происходит то же, что и с отдельными людьми, объединяющимися в государство, дабы воспрепятствовать взаимному истреблению. Государства вынуждены будут "вступить в союз народов, где каждое, даже самое маленькое, государство могло бы ожидать своей безопасности и прав не от своих собственных сил, а исключительно от такого великого союза народов". Проблемы взаимоотношений между независимыми государствами Кант рассматривает в трактате "К вечному миру".
Свой трактат Кант строит в виде договора, пародируя соответствующие дипломатические документы. Сначала прелиминарные статьи, затем "окончательные" и даже одна "тайная". В "окончательных" статьях кантовского проекта речь об обеспечении достигнутого мира. Гражданское устройство в каждом государстве должно быть республиканским. Вторая "окончательная" статья договора о вечном мире определяет основу, на которой возникает международное право, а именно: международный союз государств, где реализуется устройство, подобное гражданскому обществу, в котором гарантированы права всех его членов. Союз народов, "федерализм свободных государств" не всемирное государство; Кант недвусмысленно выступает за сохранение национального суверенитета. Третья "окончательная" статья ограничивает "всемирное гражданство" лишь правом на гостеприимство в чужой стране. Каждый человек должен иметь возможность посетить любой уголок земли и не подвергаться при этом нападениям и враждебным действиям. Каждый народ имеет право на территорию, которую он занимает, ему не должно угрожать порабощение со стороны пришельцев. Договор о вечном мире венчает "тайная" статья: "... государства, вооружившиеся для войны, должны принять во внимание максимы философов об условиях возможности общего мира.
Другой представитель немецкой классической философии И. Гердер считает, что соглашение, заключенное в условиях враждебных отношений между государствами, не может служить надежной гарантией мира. Для достижения вечного мира необходимо нравственное перевоспитание людей. Гердер выдвигает ряд принципов, с помощью которых можно воспитать людей в духе справедливости и человечности; в их числе отвращение к войне, меньшее почитание военной славы: "Все шире надо распространять убеждение в том, что геройский дух, проявленный в завоевательных войнах, есть вампир на теле человечества и отнюдь не заслуживает той славы и почтения, которые воздают ему по традиции, идущей от греков, римлян и варваров". Кроме того, к таким принципам Гердер относит правильно истолкованный очищенный патриотизм, чувство справедливости к другим народам. При этом Гердер не апеллирует к правительствам, а обращается к народам, к широким массам, которые больше всего страдают от войны. Если голос народов прозвучит достаточно внушительно, правители вынуждены будут к нему прислушаться и повиноваться.
Резким диссонансом здесь звучит теория Гегеля. Абсолютизируя примат всеобщего над единичным, рода над индивидом, он считал, что война приводит в исполнение исторический приговор целым народам, которые не связаны с абсолютным духом. По Гегелю, война - двигатель исторического прогресса, "война сохраняет здоровую нравственность народов в их индифференции по отношению к определенностям, к их привычности и укоренению, подобно тому, как движение ветра предохраняет озера от гниения, которое грозит им при длительном затишье, так же как народам - длительный или тем более вечный мир. "
2. Современность
В дальнейшем ходе истории проблемы мира продолжали занимать умы человечества; многие видные представители философии, деятели науки и культуры известны нам своими взглядами на эти вопросы. Так, Лев Толстой отстаивал в своих произведениях идею "непротивления злу насилием". А. Н. Радищев отвергал те положения теории естественного права, которые признавали войну неизбежной, оправдывали право войны. По его мнению, устройство общества на началах демократической республики навсегда избавит от величайшего зла - войны. А. И. Герцен писал: "Мы не рады войне, нам противны всякого рода убийства - оптом и в разбивку... Война - это казнь гуртом, это коренное разрушение. " Двадцатый век, принесший человечеству две невиданные до этого по масштабам мировые войны, еще более обострил значение проблемы войны и мира. В этот период развивается пацифистское движение, зародившееся в США и Великобритании после наполеоновских войн. Оно отвергает всякое насилие и любые войны, в том числе и оборонительные. Некоторые современные представители пацифизма считают, что войны исчезнут тогда, когда население на земле станет стабильным; другие разрабатывают такие мероприятия, на которые можно было бы переключить "воинственный инстинкт" человека. Таким "моральным эквивалентом", по их мнению, может служить развитие спорта, особенно состязаний, связанных с риском для жизни.
Известный исследователь Й. Галтунга попытался выйти за узкие рамки пацифизма; его концепция выражается в "минимизации насилия и несправедливости в мире", тогда только и смогут высшие жизненные человеческие ценности. Весьма интересна позиция одного из самых влиятельных теоретиков Римского клуба - А. Печчеи, который утверждает, что созданный человеком научно-технический комплекс "лишил его ориентиров и равновесия, повергнув в хаос всю человеческую систему". Основную причину, подрывающую устои мира, он видит в изъянах психологии и морали индивида - алчности, эгоизме, склонности к злу, насилию и т.д. Поэтому главную роль в осуществлении гуманистической переориентации человечества, по его мнению, играет "изменение людьми своих привычек, нравов, поведения". "Вопрос сводится к тому, - пишет он, - как убедить людей в различных уголках мира, что именно в усовершенствовании их человеческих качеств лежит ключ к решению проблем. "
Заключение
Мыслители различных эпох осуждали войны, страстно мечтали о вечном мире и разрабатывали различные аспекты проблемы всеобщего мира. Одни из них обращали внимание в основном на ее этическую сторону. Они полагали, что агрессивная война есть порождение безнравственности, что мир может быть достигнут только в результате морального перевоспитания людей в духе взаимопонимания, терпимости к различным вероисповеданиям, устранения националистических пережитков, воспитания людей в духе принципа "все люди братья".
Другие видели главное зло, причиняемое войнами, в хозяйственной разрухе, в нарушении нормального функционирования всей экономической структуры. В связи с этим они пытались склонить человечество к миру, рисуя картины всеобщего процветания в обществе без войн, в котором приоритет будет отдаваться развитию науки, техники, искусства, литературы, а не совершенствованию средств уничтожения. Они считали, что мир между государствами может быть установлен в результате разумной политики просвещенного правителя.
Третьи разрабатывали правовые аспекты проблемы мира, достичь которого они стремились путем договора между правительствами, созданием региональных или всемирных федераций государств.
Проблема мира, как и проблема войны, привлекает внимание политических и общественных движений, ученых многих стран. Бесспорны успехи миролюбивых сил и всех организаций, как и достижения ряда школ и направлений, научных центров, специализирующихся на исследовании проблем мира. Накоплена обширная сумма знаний о мире как цели, как факторе развития и выживания человечества, о сложной диалектике взаимосвязи войны и мира и ее особенностях в современную эпоху, о возможных путях и предпосылках продвижения к миру без оружия и войн.
Столь же очевиден и другой важнейший вывод из изложенного: анализ концепций мира требует серьезных усилий. Должна быть построена достаточно глубокая и последовательная философия мира, важнейшей составной частью которой должна стать диалектика войны и мира в их историческом развитии. В то же время проблема философии мира не должна быть растворена в зауженном бесстрастном академизме, излишне заострена на полемике вокруг дефиниций и взаимосвязей отдельных понятий, относящихся к этой отрасли исследовательской деятельности. Обращение к политике и идеологии (как показано выше, связь войны с политикой неразрывна) , с моей точки зрения, не только допустимо, но и необходимо в этом анализе - разумеется, не в ущерб его научному содержанию.
Общечеловеческое, глобальное соизмерение проблем войны и мира придает особую актуальность сотрудничеству пацифистов, верующих и атеистов, социал-демократов и консерваторов, других партий, движений и течений. Плюрализм философского истолкования мира, идейный плюрализм неразрывно связаны с политическим плюрализмом. Различные компоненты движения за мир находятся между собой в сложных отношениях - от идейной конфронтации до плодотворного диалога и совместных действий. В этом движении воспроизводится глобальная задача - необходимость найти оптимальные формы сотрудничества различных общественных и политических сил ради достижения общей для человеческого сообщества цели. Мир - это общечеловеческая ценность, и достигнута она может быть только общими усилиями всех народов.
Список литературы:
- Богомолов А. С. Античная философия. М. 1985.
- Гулыга А. В. Немецкая классическая философия. М. 1986.
- Капто А. С. Философия мира. М. 1990.
- Клаузевиц К. О войне. М. 1990.
- Трактаты о вечном мире. М. 1963.
«Война и мир» — чрезвычайно сложное, многогранное произведение: исторический, философский, семейный, психологический роман-эпопея нового времени. Своеобразие этого романа-эпопеи состоит в том, что Толстой не только описывает историю России первой четверти XIX века, рассказывая о Наполеоновских войнах и Отечественной войне 1812 года, но и пытается передать духовное, интеллектуальное содержание данной эпохи. Писатель предлагает своё философское осмысление как глобальных — мировых и национальных — исторических событий, так и жизни отдельного человека. Для Толстого события из истории нации и «мелочи» частной жизни уравниваются, так как в них одинаково проявляются общие и вечные законы бытия.
Философские рассуждения Толстого о закономерностях истории разбросаны по всему роману, но в эпилоге они ещё раз суммируются. Автор рассматривает важнейшие вопросы о движущих силах истории и о роли так называемых «великих людей» в историческом процессе.
В «Войне и мире» есть рассуждения о целях исторических событий и о роли человеческой воли в них: «Почему происходит война или революция, мы не знаем; мы знаем только, что для совершения того или иного действия люди складываются в известное соединение и участвуют все, и мы говорим, что такова природа людей, что это закон» (эпилог, 2, VII). Далее Толстой продолжает: «В действительной жизни каждое историческое событие, каждое действие человека понимается весьма ясно, без ощущения малейшего противоречия, несмотря на то что каждое событие представляется частью свободным, частью необходимым» (эпилог, 2, IX).
Историческое событие, по мнению писателя, складывается из противоречивых и разнообразных устремлений миллионов людей, живущих в эпоху данного исторического события. Следовательно, история зависит не от воли одного или нескольких людей, а от воли всего человечества, то есть является объективным (несознательным, «роевым») процессом. Исторический процесс Толстой сравниваете часовым механизмом: «Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колёс и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений... — всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга людей — был только проигрыш Аустерлицкого сражения.., то есть медленное передвижение всемирно-исторической стрелки на циферблате истории человечества» (1,3, XI). В романе, кроме теоретических рассуждений, даны художественные иллюстрации исторических законов, которые, по мнению Толстого, управляют жизнью людей. Например, массовый отьезд москвичей перед сдачей города: «Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и отданной на жертву огню (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уезжали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшею славою русского народа» (3, 3, V). Иными словами, разумное и правильное действие отдельного человека, по Толстому, является воплощением воли целого (истории), каждый поступок личности определён волей человечества.
Человеческое общество, по Толстому, можно изобразить в виде конуса (эпилог, 2, VI), у основания которого находится народ, а на вершине — правитель. Парадокс истории представляется автору так: чем выше человек стоит на общественной лестнице, тем меньше он может влиять на исторические события: «Царь — раб истории». Доказательством этой идеи является, например, избрание Кутузова на пост главнокомандующего в Отечественной войне. Кутузов лично был неприятен Александру Первому, но, когда над Россией нависла серьёзная опасность, Кутузов был призван не приказом власти, а волей народа. Царь, вопреки своему личному желанию, был вынужден исполнить волю народа. Иначе говоря, народ, по мысли Толстого, вершитель истории. Именно поэтому в романе много героев из народа — крестьян, солдат, дворовых. Так проявляются демократические убеждения автора.
Народ — не только главная движущая сила истории, но и главный судья так называемых «великих людей». Человек, заслуживший уважение народа, и будет, по мнению Толстого, великим. Такой человек вершит в истории не собственную волю, но воспринимает и исполняет волю своего народа. Исходя из этого положения, писатель считает великим Кутузова (он понял смысл и освободительный характер Отечественной войны) и отказывает в величии Наполеону (этот властолюбец заботился исключительно о личной славе, которую основал на войнах, на крови европейских народов). Таким образом, философские взгляды Толстого не только демократичны, но и гуманистичны. Писатель осуждает войну, что совпадаете народной оценкой этого события.
В «Войне и мире» излагается также философское осмысление отдельной человеческой жизни, то есть Толстой ставит «вечные» нравственные проблемы и даёт на них ответы, предлагая свои критерии правильной жизни. Автор описывает личные искания и интересы героев, переплетает их с исканиями, интересами, столкновениями народов. Если герой правильно понимает своё место в истории (Кутузов, князь Андрей, Пьер), то его личное духовное развитие идёт в одном направлении с человеческой историей. Если герой хочет своей волей замедлить или подтолкнуть исторический процесс, то он выглядит наивно и смешно. Именно так характеризует автор поведение графа Растопчина накануне сдачи Москвы, перечисляя противоречивые приказы и действия этого государственного мужа: «...этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что-то сделать сам, удивить кого-то, что-то совершить патриотически-геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своею маленькой рукой то поощрить, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока» (3, 3, V).
Внутренняя свобода, по мнению писателя, — это хотя бы частичный отказ от эгоистического стремления к личному благу, потому что оно заслоняет от человека общее и несомненное благо жизни как таковой. Толстой предельно просто формулирует своё понимание нравственности: нет величия там, где нет простоты, добра и правды. Эти нравственные критерии автор применяет ко всем героям романа, начиная с императоров и полководцев и заканчивая простыми русскими мужиками. В результате герои делятся на любимых и нелюбимых в зависимости оттого, насколько их поведение в жизни соответствует принципам простоты, добра и правды.
И во времена Толстого, и до сих пор существует мнение, будто государственный деятель может вести себя не так, как частный человек. Что для частного человека считается мошенничеством, то для государственного мужа — государственной мудростью; что в общественном деятеле будет недопустимой слабостью, то в частном человеке почитается человечностью или мягкостью души. Подобная мораль, таким образом, допускает для одного и того же человека две справедливости, два благоразумия. Толстой отказывается от двойной морали и доказывает, что исторический деятель и простой человек должны мериться одной меркой, что простая справедливость составляет всегда самую мудрую и самую выгодную политику. Для автора жизнь и чувства частного человека на фоне исторических потрясений приобретают такое же важное значение, как и жизнь и поступки исторических личностей.
Толстой даёт собственную оценку всем известным деятелям описываемой исторической эпохи. Это касается прежде всего Наполеона, который и в русской, и особенно в европейской историографии представляется как величайший полководец и государственный деятель. Но для Толстого Наполеон — агрессор, напавший на Россию, отдававший приказы сжигать города и сёла, истреблять русских людей, грабить и уничтожать культурные ценности. Александр Первый, реформатор Сперанский, граф Растопчин, немецкие военные стратеги — все эти исторические фигуранты описываются автором как пустые и тщеславные люди, которые только воображают, что делают историю.
Те же критерии простоты, добра и правды автор применяет для оценки вымышленных персонажей. Рисуя придворную аристократию (семью Курагиных, фрейлину Анну Павловну Шерер, карьеристов Друбецкого, Берга, многочисленных адъютантов), Толстой подчёркивает их безнравственность, лжепатриотизм. Они живут пустыми интересами, далёкими от истинной, по убеждению автора, жизни. Накануне Бородинского сражения, когда солдаты из полка князя Андрея готовятся победить или умереть, светские карьеристы «заняты только своими маленькими интересами. ...для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку» (3, 2, XXV). Патриотизм светского общества во время Отечественной войны проявляется в том, что дворянская знать не ездит во Французский театр и старается говорить по-русски.
Любимые герои Толстого воплощают его жизненный идеал. Князь Андрей и Пьер после долгих нравственных исканий приходят к одному и тому же выводу: надо жить для людей, по правде и совести. Это, однако, не означает отказ отличного мнения, от интенсивной умственной работы, характерной для обоих.
Итак, в «Войне и мире» отразились философские взгляды автора на мир и человека. Во времена Толстого история обычно представлялась как цепь деяний царей и полководцев, народ же на исторической арене не играл никакой роли, его предназначение — исполнять волю «великих людей». Подобный взгляд на историю наглядно отразился в русской и европейской батальной живописи: «...на первом плане огромный генерал сидит на лошади и машет каким-нибудь дрекольем; потом клубы пыли или дыма — не разберёшь; потом за клубами крошечные солдатики, поставленные на картину только для того, чтобы показать, как велик полководец и как малы в сравнении с ним нижние чины» (Д.И.Писарев).
Толстой, размышляя над историческим процессом, анализируя критические моменты русской истории, приходит к мысли, что народ — это не два-три карапузика на заднем плане батальной картины, народ — творец истории. Так писатель отказался от одной крайней точки зрения (история — деяния «великих людей»), но стал отстаивать другую крайность (история безлична): «Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, — были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору» (3, 1, I). Думается, что правильная точка зрения находится посредине между крайними — историю творит вся нация: и царь, и полководцы, и старшие и младшие офицеры, и простые солдаты, и партизаны, и мирные граждане — словом, все те, кто делает хоть что-нибудь полезное для общего дела, и даже те, кто противится общему делу. Иными словами, исторический процесс совершается по известной латинской пословице: умного судьба ведёт, а глупого — тащит.
Философская концепция в романе Толстого выражена не только в специальных отступлениях, не только в образах Наполеона и Кутузова, но и в каждом герое произведения, так как каждый образ так или иначе иллюстрирует идеи нравственной философии автора. Толстой, как и все русские писатели середины XIX века, пытался решить проблему положительного героя и искал его в дворянской среде. В современной ему русской жизни писатель не видел таких героев, но, обратившись к истории, он нашёл положительные образы — это дворяне 1812 года и 1825 года. Они обогнали своё время, их нравственный облик оказался ближе передовым русским людям 60-х годов XIX века, чем их современникам первой четверти XIX века.
Оценивая всех героев по одним и тем же моральным критериям (простота, добро, правда), Толстой привносит в исторический роман об Отечественной войне 1812 года общечеловеческий (философский) смысл, что делает произведение более глубоким по содержанию и позволяет назвать его эпопеей. Нравственный идеал писателя — это, вне всякого сомнения, народный идеал нравственной жизни. Отказ от эгоизма, тщеславия, праздности, стремление подняться до общечеловеческих интересов, возвысить свои чувства над обыденностью — вот к чему призывает Толстой в своём нравственном учении, представленном в «Войне и мире».
Роман-эпопея Льва Толстого «Война и мир» написан на основе академических источников войны русских против Наполеона Михайловского-Данилевского, что показывает высокий уровень исторического фактажа и ценности на поприще мировой литературы. Бессмысленность и жестокость войны раскрываются в этом глубоком труде, который можно понять и прожить, лишь глубоко углубившись в суть проблемы.
В основе романа «Война и мир» события 1812 года – отечественная война против Наполеона Бонапарта, намеревавшегося в свое время покорить себе Европу. Известные и реальные исторические деятели, такие как Кутузов, вели за собой простой русский народ, еще не знавший вкуса войны. Ужасы на поле боя, которые преследовали выживших весь отмеренный им срок, не дадут соврать о глубоком потрясении, какое перенес русский народ, и которое он до сих пор, вздрагивая, вспоминает. Видимо коллективное бессознательное провоцирует мурашки на коже тех, кто ищет ответы на тему войны в романе Льва Толстого «Война и мир».
Толстой, как писатель-реалист, с должным усердием подходил к решению этого вопроса. В русле доминирующего течения своего времени, он описывал войну реалистично, стараясь передать все детали, которые удосужились пронизать ту эпоху.
Образ русского народу выступает в масштабном ключе, как диалогическое против оставление баталиям на поле, в качестве другой силы, силы света, добра, правды и мира, которая выступает против ударной силы войны.
Русский народ, народ, который не терпит поражений, как показала историческая практика, поднял свою дубину против острой французской сабли гнобления и завоевания. Лев Толстой, как нельзя лучше, передает тонкости и погрешности в романе, особенно, вырисовывая интересную картину власти, тщеславия, предательства, перемены взглядов своих персонажей на протяжении всего военного периода. Война меняет всех – данный тезис можно с уверенностью провозгласить простым эпилогом к этому творению.
Сам роман раскрывает нам страшную сокровенную мысль, которая уже томиться на кончике нашего языка, но все никак не может сорваться и обрести форму, «война – это забава праздных и легкомысленных людей». Что нам пешки, что нам игральная доска, что поле боя – всё это идентичная картина, удачный ход или хождению по острие бритвы чьего-то эгоизма и амбиций. Война – это удел простых людей, крестьян, служащих, солдатов, но для великих государей, чья рука имеет право, пока еще имеет право, двигать фигуры на шахматной доске, это не более, чем роковая игра, забравшая не много не мало, пару часов жизни и несколько нервных клеток. Что теряет он, великий государь или великий Наполеон? Дюжину людей? Но вряд ли он теряет столько же, сколько семьи, чьих близких унесла война, чьи дома разрушены, чьи хлебницы пусты, а дети голодны и осиротевшие – вот что такое война, и Лев Толстой прекрасно это понимал, описывая тонкости русской души, последней капли человечности, последнего глотка жизни и взгляда на голубое небо перед вечным, глубоким забытьём. Вот что такое философия войны.
Скачать данный материал:
(Пока оценок нету)
Темой алексинского клуба была философия войны, но я в своем выступлении сознательно ограничился философией оружейного дела. Тем не менее, несколько заметок по основной теме обсуждения. Сорри, что рваные — это совсем черновик.
1. Есть советский анекдот: «Будет ли война? — Нет, но будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется». Он родом из эпохи, когда стало окончательно ясно, что СССР не собирается побеждать капитализм ни в военном, ни даже в мирном противостоянии; и все, чего хотят его вожди — это «ребята, давайте жить дружно». Что характерно, «ребята», услышав такую музыку, решили про себя, что вот тут-то и настал повод поквитаться с красными за десятилетия страха и трепета, устроить им свой Вьетнам и свой «красный май». Можно ныть и жаловаться на коварство негодяев, но вообще-то никакого другого ответа от них ждать и не приходилось. Если ты не опасен, то ты жертва.
Почему так? Потому что никуда не делся сам конфликт, лежащий в основе отношений.
2. Часто говорят: военный/вооруженный конфликт; я здесь вижу смысловую неточность. Война — это никакой не «конфликт». Это «после конфликта». Это режим взаимодействия, начинающийся ровно тогда, когда фаза под названием «конфликт» в некотором смысле закончена. То есть стороны определены, их позиции ясны, предмет конфликта никуда не делся, сам конфликт при этом не разрешен и воспринимается как неразрешимый. Тут-то и приходит война. Иначе говоря, конфликт — первоисточник войны, но он не есть сама война, он — по ту сторону, в пространстве, называемом «мир».
3. Война как взаимодействие — не убийство, а лишение силы. Гипотетически можно представить себе войну, в которой вообще никто никого не убивает, но решительный результат вполне достигается. И этот результат в том, что сила была, а ее не стало. В реальности, поскольку первоисточник силы всегда человек, война всегда сопровождается убийством. Но это, повторяю, лишь до тех пор, пока отчуждение человека от силы не стало абсолютным.
4. В логике войны как столкновения сил понятна взаимосвязь философии и оружия, на которую указал Эрн в «от Канта к Круппу». Силу всегда формирует структура. Прочность материала задается не атомами, а формой кристаллической решетки — алмаз и уголь это один и тот же углерод. Соответственно, построение силы есть всегда структурирование, а уничтожение силы — деструкция. Дальше остается разобраться с природой сил, сталкивающихся на войне: это всегда социальные организации (порой из одного человека, но это не такой уж и парадокс), определенным образом структурированные. Армия — силовая проекция социума. Рабочим инструментом такого структурирования всегда выступает знание, которое, в свою очередь, всегда продукт познания — процесса, осуществляемого наукой, но направляемого философией.
5. Промежуточная форма между философией и войной — аскеза, она же «великий джихад»: внутренняя борьба человека за пересоздание его самого. «Брань духовная». Структурируется не только оружие или социальная организация армии; структурируется также сама личность воина, его воля и способность побеждать. «Тема» в греческом изначально — позиция, удерживаемая одним воином; «система» — взаимосвязь этих позиций, образующая воинское подразделение.
6. Философ всегда осуществляет creative destruction, разрушая одни структуры сознания и создавая другие, расширяя пространство познания как такового. Именно поэтому философия становится первоисточником прорывов в новые области знания, а также первоисточником новых типов структур. Соответственно, легко проследить взаимосвязь между невинным трепом Сократа с учениками и боевыми качествами фаланг Македонского, перед которыми оказывается бессильной миллионная армия Дария, сформированная более архаичными и более слабыми структурами мышления.
7. Методологическая задача в этой области — построение модели оценки качества структур мышления с точки зрения их потенциального военного применения. Иначе говоря, метода проецирования тех или иных философских идей в пространство взаимодействия сил, называемого войной. Наиболее перспективный путь гуманизации войны — это буквальная реализация идеи Сунь-Цзы, согласно которой война происходит полностью «в уме», т.е. без непосредственной физической реализации в форме смертоубийства. Там же происходят столкновения, осуществляются победы и признаются поражения. Но практическое воплощение этой утопии невозможно до тех пор, пока «трение реальности» Клаузевица (а на самом деле — дефицит нашего знания о мире даже на физическом уровне, не говоря об антропологическом) раз за разом опрокидывает любые теоретические модели. До этих пор войну приходится не только придумывать, но и воплощать, всякий раз фиксируя разрыв между гипотетической войной и тем, что происходит «на самом деле».
Систематизация и связи
История философии
Позавчера я был на конференции «Дни философии в Петербурге 2015» и поинтересовался у профессиональных философов, как спасти мир от войны.
Когда молодой отец убивает двух своих малолетних детей, уважаемый бизнесмен расстреливает своих друзей чиновников, когда террористов бомбят ради окончательной победы над «мировым злом», а перманентная война во имя «вечного мира» продолжается - всё это означает, что МИР БОЛЕН.
За последние пять тысячелетий люди не воевали только 215 лет. С 3600 года до н.э. по настоящее время свыше 15 тысяч войн унесло около 3,5 млрд. человеческих жизней. Только за 80 лет ХХ века в мире произошло 154 войны, стоившие человечеству свыше 100 млн. жизней.
Философ Гераклит полагал, что война явление постоянное в жизни людей, как любовь и смерть.
Почему же люди постоянно воюют друг с другом? Причина войн в социальных условиях или в природной сущности человека - его агрессивности, завистливости, жадности?
В этом году философскому факультету Санкт-Петербургского университета исполнилось 75 лет. 29 октября на праздновании в актовом зале я, к сожалению, не увидел ни одного своего знакомого, с кем учились на подготовительном отделении. После службы я несколько раз безуспешно пытался поступить на философский факультет, пока мне не сказали, что я в «чёрном списке». Тогда я поступил на юридический факультет, сдав вступительные экзамены на все пятёрки. Но своей любви к философии не изменил.
Лично я считаю, что философия должна спасать мир от войны, хотя задача эта ей не по силам. Дело в том, что философия обращается к разуму человеческому, но человеком в большей степени правят инстинкты. Философы объясняют мир, пытаются наставлять властителей, но те руководствуются не вечной мудростью, а конъюнктурной выгодой. Если философы руководствуются моралью, то властители интересом.
Древнегреческий философ Платон две тысячи лет назад высказал идею о наилучшей форме правления, когда философы будут управлять государством. Но идея эта осталась утопией, а учителя Платона - Сократа - афинская демократия приговорила к смерти.
В 278 году римский император Проб силой заставил подчиниться Риму практически все германские племена. «Скоро, — сказал он, — мир не будет больше изготовлять оружия, ни поставлять провиант; скот будут держать для плуга, лошадей — в мирных целях; не будет больше войн и военнопленных; повсюду будет царить мир, повсюду будут соблюдаться римские законы, везде будут править наши чиновники».
Постепенно на смену желанию мирового господства вышло стремление к миру во всём мире (во всяком случае, на словах).
Автором идеи «Вечного мира» считается герцог Сюлли, предложивший план создания конфедерации христианских народов Европы (1634).
Идеи Сюлли развил аббат Сен-Пьер в «Проекте установления вечного мира в Европе» (1713).
Жан-Жак Руссо, обобщив идеи Сен-Пьера, в 1761 году опубликовал «Сокращение проекта Вечного мира». Кроме того, Руссо написал «Суждение о проекте Вечного мира», в котором скептически отозвался о его практической осуществимости (1781).
В XVIII веке Бентам и Кант предложили свои проекты вечного мира.
Иммануил Кант в трактате «К вечному миру» высказал идеи, которые не устарели.
“Ни один мирный договор не должен считаться таковым, если при его заключении тайно сохраняется основа новой войны”.
“Постоянные армии со временем должны полностью исчезнуть”.
“Государственные долги не должны использоваться для целей внешней политики”.
“Ни одно государство не должно насильственно вмешиваться в политическое устройство и управление другого государства”.
“Ни одно самостоятельное государство (большое или малое, это безразлично) ни по наследству, ни в результате обмена, купли или дарения не должно быть приобретено другим государством”.
“Ни одно государство во время войны с другим не должно прибегать к таким враждебным действиям, которые сделали бы невозможным взаимное доверие в будущем, в мирное время, как, например, засылка тайных убийц, отравителей, нарушение условий капитуляции, подстрекательство к измене в государстве неприятеля и т.д.”
«Война есть печальное, вынужденное средство в естественном состоянии... утвердить свои права силой, - писал Иммануил Кант. - …Отсюда следует, что истребительная война, в которой могут быть уничтожены обе стороны, а вместе с ними и всякое право, привела бы к вечному миру лишь на гигантском кладбище человечества. Итак, подобная война, а также использование средств, которые открывают пути к ней, должны быть, безусловно, воспрещены».
«Если... для решения вопроса: быть войне или не быть? - требуется согласие граждан, то... они хорошенько подумают, прежде чем начать столь скверную игру. Ведь все тяготы войны им придется взять на себя: самим сражаться, оплачивать военные расходы из своих средств, в поте лица восстанавливать опустошения, причиненные войной, и в довершение всех бед навлечь на себя ещё одну, отравляющую и самый мир, - никогда (вследствие всегда возможных новых войн) не исчезающее бремя долгов».
Почему же властители не прислушиваются к мнению мудрецов философов?
Помню, лет пятьдесят назад часто демонстрировали фильм «Бей первым, Фредди». Многие тогда воспринимали этот фильм буквально и не знали, что это лишь пародия на Джеймса Бонда. Однако фраза «Бей первым, Фредди» многим запала в душу.
Владимир Путин на форуме «Валдай» откровенно сказал: «Хотел бы, знаете, что сказать. Ещё 50 лет назад ленинградская улица меня научила одному правилу: если драка неизбежна - бить надо первым».
С 30 сентября 2015 года авиация ВКС РФ наносит удары в Сирии по объектам запрещённой в России организации "Исламское государство". В группировку Воздушно-космических сил РФ вошли свыше 50 самолётов и вертолётов, включая новейшие Су-34 и истребители Су-30СМ.
Всего за месяц наши самолеты совершили 1391 боевой вылет, уничтожив при этом 1623 объекта террористов.
Многие задаются вопросом: а сколько же это стоит?
По подсчётам РБК операция в Сирии обходится Минобороны как минимум в $2,5 млн ежедневно. При сохранении таких темпов до конца года кампания может стоить около 18 млрд руб. Это сравнимо с тем, сколько в бюджете 2016 года заложено на развитие ядерного оружейного комплекса или на строительство Керченского моста.
По словам пресс-секретаря президента РФ Дмитрия Пескова, всё финансирование военной операции РФ в Сирии целиком и полностью лежит на российской стороне. По данным министра финансов РФ Антона Силуанова, всё делается в пределах бюджета Минобороны (в 2015 году расходы на оборону составили 3,11 трлн руб.).
Война в Сирии идёт с 2011 года. За это время по данным ООН погибло более четверти миллиона человека. Почти половина населения была вынуждена покинуть свои дома. Если два года назад ситуация в Сирии напоминала войну в Испании (1936-1939), то сегодня напоминает 1940 год.
Я служил шифровальщиком на подводной лодке Северного флота. Наши подлодки ходили на боевую службу в Средиземное море, ремонтировались в сирийском порту Тартус. И мне не надо объяснять, зачем нам нужна Сирия как союзник.
Что может быть страшнее войны? - задают вопрос политологи-пропагандисты, и сами же отвечают на свой вопрос: экономический проигрыш выигранной войны!
На одном политическом ток-шоу был прямо поставлен вопрос: может ли военная победа обернуться экономическим поражением?
Очевидно, что мирное решение, хотя и более трудное, экономически более выгодное, нежели война. Война - затратное дело. А для нашей экономики в условиях мирового кризиса - разорительное!
Внешняя политика должна приносить экономические дивиденды, а не разорять государство. Экономисты признают, что экономический рост страны зависит от иностранных инвестиций. Но на какие инвестиции можно рассчитывать в условиях войны?
Предлагают, чтобы избежать большой войны на нашей земле, начать превентивную войну на чужой территории. Нам объясняют, что война - такое же естественное состояние цивилизации, как и мир. Перманентная война - это естественное состояние цивилизации. Мир по своей сути только фаза передышки в войне.
Когда-то надеялись, что войны прекратятся с исчезновением капитализма, потом думали, что вместе с коммунизмом исчезнут причины для войн. Оказалось, дело не в «-измах».
Для всех уже очевидно, что причины войн не в социальных условиях, а в агрессивной природе людей. Человек - хищник!
Кто-то считает, что война это биологическая саморегуляция численности населения планеты. Есть гипотеза, что слишком спокойное и комфортное существование пагубно влияет на популяцию. Людям нужны трудности, чтобы они боролись и тем самым развивались.
Согласно психоанализу, в человеке наряду с инстинктом любви присутствует инстинкт смерти. Они взаимно уравновешивают друг друга. Тяга к любви столь же велика, как и тяга к смерти. В человеке постоянно борются разрушительный эгоизм и спасительный альтруизм. Жажду разрушения сдерживает жажда созидания. Жажде смерти может противостоять только жажда любви. Поэтому ЛЮБОВЬ ТВОРИТЬ НЕОБХОДИМОСТЬ!
Опыт показывает, что все вопросы можно решить за столом переговоров. Разум дан человеку не для того, чтобы изощрённо убивать, а чтобы творить, творить любовь.
Но если война возникает, значит кому-то нужна война.
На просторах Интернета я обнаружил такое объяснение. Будто бы, с помощью бесконечного конфликта в Сирии, не хотят пустить ближневосточный газ в Европу раньше российского. Европа препятствует строительству «Южного потока», но благоприятствует альтернативному газопроводу, отказываясь от услуг «Газпрома».
Разрекламированный ранее «Южный поток» так и не состоялся. Россия и Турция не подписали межправительственное соглашение. Трубы, предназначенные для «Южного коридора», перебросят для «Северного потока-2». Но в земле останутся зарытыми трубы на 18 млрд. рублей.
Чтобы выйти из экономического кризиса, считают некоторые, нужна новая гонка вооружений. Но, «разгоняя» экономику с помощью финансирования военно-промышленного комплекса, мы делаем себя заложниками грядущей войны. Создавая оружие, мы программируем себя на то, что оно когда-нибудь «выстрелит».
То, что гонка вооружений имеет цель экономически разорить противника, я доказывал ещё на политинформации во время службы на флоте.
Гонка вооружений - это средство ведения войны. В 1981 году НАТО решило навязать гонку «умных вооружений». СССР не смог выдержать этого. При Брежневе на гонку вооружений тратили до 30% бюджета. Война в Афганистане (вкупе с санкциями Запада) разорила Советский Союз. В итоги СССР экономически, а затем и политически распался.
Вот и сегодня наши «партнёры» таки втянули Россию в гонку вооружений. Неужели мы повторно наступим на грабли?!
Сегодня цель войны не уничтожение противника, а перераспределение ресурсов и влияния. Этой цели можно достичь и мирными средствами. Г.Киссинджер в своей книге «Великий перелом» признавал, что «разрядка» была лишь прикрытием для вытеснения СССР с ближнего и среднего Востока.
Сколько стоит война? И сколько стоит мир?
Очевидно, мирное урегулирование всегда дешевле. Только добиться его труднее. Все хотят мира, но мира с позиции силы. Миролюбие почему-то принимают за слабость. Верят только в силу, способную противостоять силе.
Нельзя добиться мира негодными средствами. Военная победа ещё не означает прочного мира. Достойная цель не может быть достигнута недостойными способами.
Томас Манн говорил: «Война - всего лишь трусливое бегство от проблем мирного времени».
Третья мировая война идёт полным ходом, но её официально не афишируют, а красиво называют «антитеррористическая операция». Сначала придумали Аль-Каиду, чтобы бороться с «мировым злом», теперь вот новый жупел - ИГИЛ…
Миром правит её величество Ложь. WikiLeaks, как может борется с ложью политиков, но безуспешно. Каждый отстаивает свои интересы и не хочет другого слушать.
Политические ток-шоу ведутся по принципу «сам дурак». Никто никого не слушает - вопрос, кто кого переорёт. Против лома (микрофона) нет приёма. Можно говорить, что угодно, - «а Васька слушает, да ест…»
В условиях информационной войны обо всём можно говорить лишь предположительно. Дезинформация заполонила эфир. Уже трудно различить, где правда, а где ложь. Политологи соревнуются с пропагандистами, кто быстрее и успешнее обманет общественное мнение. Нас принимают за идиотов, которыми можно манипулировать.
Ложь и лицемерие зашкаливают! Никаких норм, никакой морали... Элементарные приличия не соблюдаются. Полный беспредел!
СМИ говорят лишь то, за что им платят, стимулируя ненависть и вражду. Лично у меня нет никакой ненависти ни к украинскому, ни к американскому народу. Даже Сталин после войны благодарил американский народ за оказанную помощь в борьбе с фашизмом.
Правители начинают войну якобы в интересах большинства. Но простым людям не нужна война. Если провести референдум и спросить всех граждан любой страны, хотят ли они воевать, уверен, 99% ответят отрицательно.
Войны хотят олигархи, которые наживаются на военных поставках. Известно, что нет такого преступления, на которое не пошёл бы капитал при 300 процентах прибыли. Олигархи натравливают простых людей, за деньги понуждая убивать друг друга.
Война — признак интеллектуального бессилия или коварства властителей. Таким образом они решают задачу повышения собственного рейтинга за счет чужих жизней.
Война - решение не только внешнеполитических задач, но и ВНУТРИполитических. Во время войны рейтинг правителей растёт. Народ сплачивается перед страхом агрессии и готов на всё «лишь бы не было войны»!
Поскольку ядерное оружие формально не запрещено, слышатся призывы ударить ядерной ракетой по «мировому злу», чтобы навсегда с ним покончить.
Лично я всегда был против бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, хотя это и привело к быстрой капитуляции Японии. Бомбардировки могут привести к победе, но не к миру. Мы победили Японию, но до сих пор не заключили мирного договора.
Я вообще против каких бы то ни было бомбардировок во имя мира. Благими намерениями, как известно, выложена дорога в ад. Окончательная победа не означает вечный мир. Победить многоголовую гидру терроризма невозможно, поскольку терроризм возникает как реакция на несправедливость государства.
Любые разговоры о «борьбе с международным терроризмом» являются не более чем информационным прикрытием. «Ваш террорист - плохой террорист, а наш террорист - хороший повстанец». Так было с Аль-Каидой, а теперь с ИГИЛ. Террористов используют для свержения неугодных режимов.
Ни для кого уже не секрет, что все эти «террористы» (или «повстанцы»), вооружённые самым современным оружием, всего лишь наёмники, которые за деньги могут воевать против какой угодно власти.
Часто приходится слышать: так Вы за «наших» или за «ваших»?
Я - за МИР!
Как говорила мать Тереза: никогда не пойду на митинг против войны, но пойду на митинг за МИР!
Как же спасти мир от войны, которую хотят разжечь враги человечества?!
Необходимо бороться за мир, иначе мы все погибнем! В войне всех против всех не будет ни победителей, ни побеждённых. Агрессия - это самоуничтожение. Выживает не самый агрессивный, а самый дружелюбный.
Война, как и любое применение силы при разрешении конфликта, свидетельствует об ограниченности и духовной слабости. Если мы не остановим войну, кончится тем, что в результате потеряем нашу планету. Поэтому, говоря о цене мира на земле, нужно иметь в виду цену нашей цивилизации на планете.
Война в нынешних условиях это самоубийство! Хотят войны лишь обезумевшие политики, которые делают карьеру на смертях простых людей.
Политики руководствуются эгоизмом и прагматизмом. Ни о какой морали даже не вспоминают. Место морали занял прагматизм: что мне выгодно, то и хорошо, то и есть для меня «добро». Исходя из этого, и война может не быть «злом», если отвечает национальным интересам - цель оправдывает средства!
Международное право превратилось в фиговый листок. В то время как дипломаты в прямом эфире говорят о необходимости найти мирное решение кризиса, политики в это же самое время для обеспечения процесса достижения мира отправляют военный контингент.
В политике нет ни морали, ни справедливости, только целесообразность. За ложью и ухищрениями скрывается чисто животная борьба за существование. Сейчас говорят уже не война или мир, а война во имя мира.
Если во время первой «холодной войны» спорили два социальных строя - какой из них лучше - то теперь (во время второй «холодной войны») духовная Россия борется с прагматичным Западом.
Это не война людей, это война идей!
Россия защищает христианские ценности и ведёт с Западом «культурную, социальную, моральную войну», утверждает в статье для The American Conservative Патрик Джозеф Бьюкенен. По мнению автора, Россия сейчас противостоит «замене христианских ценностей ценностями Голливуда». «В культурной войне за будущее человечества Путин твёрдо ставит российский флаг на стороне традиционного христианства. «Россия на стороне Бога», а «Запад - Гоморра».
В.В.Путин на заседании Международного дискуссионного клуба «Валдай» (в этом году оно проходило под названием «Война и мир: человек, государство и угроза большого конфликта в XXI веке») сказал:
«Вы знаете, если посмотреть на рассуждения наших мыслителей, философов, представителей классической русской литературы, то они видят причины разногласий между Россией и Западом в целом, в широком смысле этого слова в разнице мировоззрений. И отчасти они правы. В основе российского мировоззрения лежит представление о добре и зле, о высших силах, божественное начало. В основе западного мышления - я не хочу, чтобы это прозвучало както неловко, но всётаки в основе лежит интерес, прагматичность, прагматика».
«Мы, русские, не хотим согласиться с приоритетом материального над духовным, хотя и не в состоянии абсолютно освободиться от бытовых проблем. Выживание по типу “пойду на всё, но никогда не буду голодать!” чуждо нашей культуре, проповедующей ценность самопожертвования. Нажива не отличительная особенность нашего национального характера. Прагматизм никогда не был и никогда не будет чертой русской души. Вот ведь весь мир живёт умом, только у нас от ума одно горе, — а всё потому, что русский сердцем живёт!».
(из моего романа «Чужой странный непонятный необыкновенный чужак», 1998 год)
МИРУ нет альтернативы! Цена мира не больше цены войны!
А по Вашему мнению, СКОЛЬКО СТОИТ МИР?