Траян , уезжая с Востока, поручил начальство над войском и управление Сирией Публию Элию Адриану, своему родственнику. Уроженец того же города Италики, в котором родился Траян, Адриан с шестнадцати лет находился при императоре, сопровождал его в дакийском и парфянском походах. Траян обращался с Адрианом, как с родным сыном, но умер, не усыновив его, и потому дело о наследстве престола осталось не разрешено формальным образом. Адриан был, как говорят, обязан престолом только быстроте и решительности вдовы Траяна, Плотины, которая любила родственника своего мужа и, по словам Диона Кассия, составила, при содействии Цецилия Аттиана (или Тациана), бывшего воспитателем и опекуном Адриана, акт усыновления его Траяном, написанный от имени покойного императора. Говорят, что Плотина несколько дней скрывала смерть Траяна, чтоб успеть обеспечить престол Адриану. Достоверно, по крайней мере, то, что Адриан, находившийся тогда в Антиохии, получил 9 августа формальное известие о том, что усыновлен императором и назначен его преемником, а известие о его смерти через два дня после того. Но был ли или не был подложным документ об усыновлении Адриана, несомненно то, что Траян, женивший его на внуке своей сестры Марциане и поручивший ему начальство над войском, хотел иметь его своим преемником. При всем своем влечении подражать Александру Македонскому , Траян конечно не доходил до желания оставить, как было при смерти Александра, судьбу государства на произвол случая. При всеобщей уверенности в мыслях Траяна о Адриане, легионы тотчас же провозгласили его императором, и сенат, у которого он ласковым письмом просил утверждения, утвердил его в сане.

Римский император Адриан

Характер Адриана и начало его правления

Новый император (117–138 по Р. Х.) не искал своей славы, как Траян, в расширении пределов государства, а желал скорее возвратиться в Рим, который уже три года не видел императора; потому он хотел установить прочный мир на Востоке. В областях, завоеванных Траяном, еще оставались неприятельские отряды и происходили мятежи; удержать за Римом эти области можно было только продолжительной войной. Потому Адриан предпочел примириться с парфянами, сделав им уступки. Он возвратил им Ассирию и Месопотамию, признал царем Хосроя, которого Траян объявил низложенным, а его противника Партамаспата вознаградил царством в соседней области. Армения также получила особого царя, обязанного только признавать покровительство Рима. Таким образом, на востоке был восстановлен прежний порядок, и границей империи снова стал Евфрат. Адриан старался восстановить дружеские отношения и с другими соседями, делая уступки их желаниям. Эта политика, вероятно, была благоразумна, но она противоречила старинным римским правилам.

В своем письме к сенату Адриан, прося его утверждения в императорском сане, говорил, что основанием своих прав на власть он всегда будет признавать решение сената; выставляя себя таким приверженцем законного порядка, Адриан хотел приобрести усердную поддержку сената на тот случай, если бы явились какие-нибудь другие претенденты. Такую же хитрую расчетливость он выказал и в назначении преторианских префектов. Адриан сделал префектами своего усерднейшего приверженца Аттиана и одного из благороднейших людей того времени Симилиса, пользовавшегося всеобщим уважением; он хотел, чтобы народ считал Аттиана виноватым в тех казнях и других жестокостях, какие он предположит сделать, а благородные и добрые поступки Симилиса должны были казаться народу делаемыми по распоряжению императора. Адриан не был чужд благородных чувств и великодушия, но по раздражительности характера, по тщеславию, по обидчивости своего самолюбия, он легко вовлекался в свирепые поступки и был очень мстителен. В начале и в конце своего правления он делал такие жестокости, которые напоминали времена Тиберия и Домициана.

Честолюбие Адриана было ненасытно, говорит Кассий Дион, и побуждало его хвататься за все. Он делал статуи, рисовал, писал книги на греческом и латинском языках, стихами и прозой, хотел быть мастером во всех военных и мирных делах, во всех занятиях и царей и простых граждан. Это тщеславие было бы невинно, не будь он чрезвычайно завистлив; он завидовал всякому выдающемуся таланту; многим его завистливость стоила отставки, другим даже жизни. Адриан хотел превосходить всех во всем и ненавидел людей, пользовавшихся знаменитостью. Он злился даже на знаменитых людей давней старины. Так, например, он старался уничтожить любовь к Гомеру и хотел поставить на место Гомера Антимаха, о котором многие не слыхивали до той поры.

Аттиан советовал Адриану убить Бебия Марка, бывшего городским префектом Рима и двух других влиятельных людей, тоже опасных, по словам Аттиана. На это Адриан не согласился, но по зависти тотчас же дал отставку храброму полководцу Лузию Квиету, которого Траян в награду за его заслуги в дакийской и парфянской войнах назначил начальником войска в Палестине. Адриан сослал его на родину, в Мавританию, и через несколько времени велел убить. В следующем (118) году Адриан возвратился в Рим; сенат принял его со всевозможными почестями, дал ему титул «отца отечества»; он принес в жертву своей подозрительности и зависти еще трех знаменитых людей, имевших консульский сан и казавшихся ему опасными соперниками, Пальму, Цельса и Нигрина.

Все трое они пользовались большим доверием Траяна. Корнелий Пальма сделал удачный поход в Петрейскую Аравию, в которой не бывали римские войска со времени Августа, и был назначен правителем Сирии. В честь его и Публия Цельса, уже подвергавшегося гонению при Домициане, Траян поставил статуи; это всего более раздражило против них Адриана. Домиций Нигрин был при Траяне народным трибуном и по его совету император издал много хороших законов, так что он пользовался очень большим уважением и любовью сената и народа; многие желали, чтобы Траян назначил его своим преемником, и некоторые даже надеялись на это. Вымышленный заговор против жизни Адриана послужил предлогом получить от сената приговоры, осуждавшие на смерть всех трех этих знаменитых людей; они были убиты в разных местах: Пальма в Террацине, Цельс в Байях, Нигрин в Фавенции. Судьбу их разделили многие другие честные и даровитые люди, в том числе знаменитый архитектор Аполлодор Дамасский, которого очень уважал Траян. Адриан не мог простить ему того, что однажды, когда они рассуждали при Траяне о важном художественном проекте, Аполлодор сказал ему: «оставь это, рисуй тыквы», а потом подверг строгому порицанию начерченный Адрианом план храма в честь Ромы (богини, олицетворявшей собою город Рим, Roma) и Венеры. Адриан сослал его, а потом велел в ссылке убить.

Общественное мнение приписывало зависти Адриана к Траяну то, что он уступил завоевания, сделанные на Востоке. Еще громче и справедливее объясняли враждою к Траяну казнь тех уважаемых людей, пользовавшихся его расположением. Адриан нашел надобным успокоить популярными распоряжениями недовольство, возбужденное в Риме этими его мерами. Он занимался тогда подавлением мятежей в Дакии и Паннонии; он призвал туда Марция Турбона, которого перед тем назначил правителем Мавритании на место Лузия Квиета; поручив ему начальство над войсками на Дунае, он поспешил в Рим. Адриан хотел отказаться и от завоеванной Траяном Дакии , думал сделать по‑прежнему Дунай северной границей государства, но, послушавшись возражений своих друзей, отказался от этой мысли. По приезде в Рим он примирил с собою народ щедрою раздачей хлеба, успокоил умы уверением, что убийства вельмож произведены без его ведома, дал сенату торжественную клятву, что не будет наказывать смертью никого из сенаторов, иначе, как по суду и приговору самого сената и сложил с подданных все недоимки в уплате податей фиску и эрарию за шестнадцать лет; сумма этих недоимок превышала 60 миллионов [русских дореволюционных] рублей. Чтоб опровергнуть молву о его зависти к памяти Траяна Адриан велел сжечь реестры недоимок на форуме Траяна, так что облегчение, сделанное народу, оказывалось распоряжением во славу памяти Траяна. До нас дошли надписи и монеты, говорящие об этом знаменитом деле великодушия Адриана. Он дал отставку от должности преторианского префекта Аттиану, бывшему его агентом в деле казней, чтобы народ считал виновным в них только самого Аттиана.

Начало правления Адриана не могло возбуждать хороших ожиданий; но он скоро стал заботиться о том, чтобы рассеять это дурное впечатление хорошими распоряжениями. Он навлекал на себя много справедливых порицаний своим тщеславием и произволом, говорит Дион, но вознаграждением за эти дурные качества были его трудолюбие, великодушие и административный талант. Адриан никогда не начинал войны сам и старался прекращать войны, начинавшиеся независимо от его воли. Он не отнимал ни у кого имущества противозаконным образом, напротив, сам делал большие подарки сенаторам, всадникам, другим лицам, давал большие суммы целым областям. Адриан строго смотрел за тем, чтобы воины занимались военными упражнениями, не позволял им поступать дерзко и поддерживал в войсках дисциплину. Он с благородной щедростью оказывал пособия городам союзников и провинций и, заботясь об их пользе, сооружал водопроводы, гавани, общественные здания, дарил хлеб жителям, дарил деньги городам, давал им привилегии. Адриан расширил благотворительные заведения, устроенные Траяном для воспитания бедных сирот . Во всех важных делах он советовался с сенатом и часто вместе с наилучшими сенаторами судил процессы, или во дворце, или на форуме, или в Пантеоне; часто Адриан приходил в трибуналы, председателями которых были консулы, и занимал место между судьями.

Путешествия Адриана

Сенат при Адриане получил такое влияние на дела, какого не имел даже при Траяне. Это было отчасти результатом желания самого Адриана, а еще больше следствием того, что император очень много времени проводил в путешествиях за границами Италии. Ни один из прежних императоров не изучил всех частей государства так хорошо собственными наблюдениями, как он. Адриан любил путешествовать, был любознателен, хотел видеть все своими глазами, потому вел странническую жизнь, и большая часть его царствования прошла в путешествиях. От Британии до Аравии и Каппадокии не было ни одной провинции, которую бы не посетил он; повсюду он осматривал войска, вникал в администрацию, изучал религиозные и гражданские учреждения, памятники искусств, строил громадные сооружения, осыпал города и провинции благодеяниями. Он путешествовал с очень малочисленной свитой, большую часть дороги шел пешком, с непокрытой головой и в холод и в зной, и под кельтской изморозью и под жгучим египетским солнцем.

Дион говорит (LXIX): Адриан переходил из провинции в провинцию, осматривал округи, города, крепости, укрепленные станы; некоторые укрепления приказывал уничтожить, другие переделывал, строил новые, осматривал оружие, машины, рвы, валы, вникал в образ жизни воинов и их начальников; если он находил их жилища устроенными слишком роскошно, то призывал переделывать, уничтожая изнеженность. Адриан заставлял воинов прилежно заниматься военными упражнениями, наблюдал за тем, чтобы все исполняли свои обязанности, хвалил или порицал, смотря по заслугам, и сам, показывая пример воинам, вел очень суровую жизнь. Нигде за стенами Рима он не надевал на себя императорского облачения. Он был человек крепкого здоровья, мастер в гимнастике и военных упражнениях, превосходный охотник; говорят, что однажды он убил одним ударом большого кабана. Адриан требовал, чтобы воины его вели суровую жизнь как он. Батавская конница его была обучена так хорошо, что однажды отряд её в полном вооружении переплыл Дунай.

Новейшие историки очень усердно старались определить хронологию путешествий Адриана; но по недостатку и неточности известий о них многое остается спорным. Достоверным образом мы знаем лишь главные черты этих путешествий.

Адриан в Галлии, Германии и Британии

Посетив города Кампании, дав им подарки и другие милости, Адриан отправился в Галлию, потом к легионам Верхней и Нижней Германии (119–120 гг.). Кажется, что эти войска, во время продолжительного мира, привыкли к роскоши и слишком спокойному образу жизни. Император старался восстановить в них старинную дисциплину и суровый образ жизни. Он уничтожил в их станах столовые залы, большие, прохладные беседки, сады, сам подавал им пример простоты и отречения от всех лишних удобств. Биограф Адриана, Спартиан, говорит, что он довольствовался пищей простых воинов: салом, сыром и водою с подмесью уксуса, ходил пешком в простой военной одежде без золота и дорогих камней. Адриан пробудил в легионах воинственность, а наградами и заботой о хорошем продовольствии войска приобрел любовь и преданность военачальников и воинов. С тем вместе он заботился об устройстве пограничных укреплений и о благосостоянии колоний; в особенности много сделал он для колонии Augusta Vindelicorum (нынешнего Аугсбурга); этот город был назван по его имени Элиею. Из Германии Адриан отправился в Британию. Там для защиты от хищных каледонцев он построил Адрианову стену, которая шла от залива Солуэй до устья Тайна; это был вал, имевший в длину 80 римских миль, укрепленный стеною и построенными на каждой миле фортами. Между Карлейлем и Ньюкестлем видны остатки «Пиктской стены», построенной Адрианом и впоследствии укрепленной новыми фортами по распоряжению Септимия Севера. Адриан заботился не о расширении границ государства; гораздо важнее казалось ему упрочить их. Так действовал он и в Британии.

Северная часть Шотландии, которую Агрикола оставил каледонцам, была тесна для них; потому они делали набеги на соседнюю часть римской провинции, прорываясь через линию пограничных укреплений; это принуждало римлян держать много войска в той суровой и бедной местности. Адриан уступил пиктам и скоттам всю землю от Фортского залива (Firth of Forth) до реки Тайна (до южной границы Нортумберленда) и провел для охраны этой границы вал, называемый Пиктской стеной. При Антонине Пии Лоллий Урбик снова присоединил к империи Южную Шотландию, восстановил границу, какая была при Агриколе, и поправил возведенную им линию укреплений; но Септимий Север снова отказался от этого завоевания и установил ту границу, какую провел Адриан.

Из Британии Адриан воротился в Галлию и провел потом зиму в Испании. Там он созвал (121 г. по Р. Х.) в Тарраконе съезд депутатов от всех испанских областей; предметом совещаний было, вероятно, установление общих правил для набора войска.

Адриан в Афинах и на Востоке

Из Испании Адриан отправился, кажется, в Африку. По крайней мере мы знаем, что он подавил восстание в Мавритании; это должно было быть в 123 году. Кажется, в том же году Адриан был на Востоке и предотвратил войну с парфянами. Если так, то надобно думать, что он проехал из Мавритании на восток через Египет и посетил малоазиатские города. Но по пути из Мавритании в Египет, он, вероятно, заезжал на несколько времени в Рим.

Достоверно то, что в 123–125 годах Адриан посетил малоазиатские города, между прочим Никомидию, Никею, Кизик, сделал в них много построек, оттуда через Архипелаг проехал в Грецию и довольно долго прожил в Афинах. Спартиан говорит, что он был посвящен в элевсинские таинства, оказал иного милостей афинянам и председательствовал в греческом платье на играх Дионисиевского праздника. Из Афин Адриан проехал в Сицилию, подымался на вершину Этны, чтобы посмотреть, действительно ли с этой горы виден тот феномен, что солнце восходит окруженное радугой. Оттуда он вернулся в Рим и в следующие два или три года лишь ненадолго ездил в Африку, а все остальное время провел в столице, вводя в Риме греческие религиозные обряды и ученые учреждения, очень понравившиеся ему в Афинах. Близ триумфальных ворот Тита Адриан в эти годы построил великолепный храм Венеры и Ромы (богини города Рима). Развалины этого храма еще остаются и теперь.

Второе большое путешествие Адриана было направлено на Восток. Он довольно долго прожил в Афинах и построил там много зданий, из которых особенно замечателен был храм Зевса Олимпийского. Это было, вероятно, в 129 году. Из Афин Адриан проехал в Азию, старался упрочить там мир, вошел в дружеские сношения с князьями кавказских племен и земель к северу отКавказа, делал им подарки, оказывал любезности, чтобы они держали себя миролюбиво. Адриан возвратил парфянскому царю Хосрою дочь, взятую в плен Траяном, строго разбирал действия областных правителей, выразил свою немилость городу Антиохии, гордившемуся своим богатством и роскошью (антиохийцы навлекли на себя его гнев своими порицаниями ему, склонностью к мятежам и тем, что их пример дурно действовал на сирийские легионы). Из Малой Азии Адриан отправился через Сирию и Палестину в Египет; по обыкновению он почти всю дорогу шел пешком. Монеты с хвастливыми надписями говорят, что он прошел и по Аравии, называют его «восстановителем Аравии»; но мы знаем, что под этим именем надобно понимать только Петрейскую Аравию, полосу земли на восток от Палестины. В Египте (130–131 гг.) Адриан построил великолепный памятник Помпею близ Пелузия, на месте прежней развалившейся гробницы, и основал новый город, названный Антинополем в память Антиноя, его любимца, утонувшего в Ниле. Говорят, что этот вифинский юноша, который был любовником Адриана, бросился в Нил, принося себя в жертву для спасения жизни императора. Сохранились монеты, выбитые в воспоминание о посещении Александрии Адрианом, а в надписи на пьедестале статуи Мемнона говорится, что императрица Сабина видела эту звучащую статую 24 числа месяца атира, соответствующего нашему ноябрю.

В письме, написанном после этого путешествия, Адриан говорит об александрийцах, что они люди очень трудолюбивые, что изделия их очень хороши, но что они легкомысленны, любят злоречие, суеверны, и что за восстановление и увеличение их прав они заплатили императору злословием об Антиное и Вере. Подобно антиохийцам, александрийцы действительно любили насмешливые остроты и колкое остроумие их не щадило ни Адриана, ни его приближенных.

Иудейская война Бар-Кохбы при Адриане (132–135 гг.)

В 132 году началась ужасная война в Иудее. Незадолго до этого Адриан решил восстановить разрушенный Титом в 70 году Иерусалим , но не в том смысле, в каком желали евреи. Адриан хотел основать на месте священного иудейского города римский языческий город, и на той горе, где стоял храм Иеговы, построить храм Юпитера Капитолийского. Это возбудило евреев к новой и уже последней борьбе.

Возвратившись из Египта через Сирию в Рим, Адриан вскоре получил там известие, что основание римской колонии в Иерусалиме и строительство храма Юпитера на священной горе Мории вызвало иудеев к восстанию. Незадолго до воцарения Адриана, его предшественнику Траяну пришлось вести с иудеями жесточайшую борьбу (115-117) . Римляне победили в ней, однако широкое волнение на населённых евреями землях не прекращалось. Оно, однако, не отклонило Адриана от намерения основать на месте разрушенного Иерусалима колонию Элию Капитолину (Капитолийскую), которая должна была навеки уничтожить надежды иудеев на возрождение их святого города. Но между иудеями уже формировалась партия, решившаяся, подобно прежним зелотам , поднять войну для отвращения поругания, которому римляне хотели подвергнуть их святое место. Вождем восстания (132–135 гг.), поднявшегося в царствование Адриана, явился фанатик Симон. Он назвал себя «сыном звезды», Бар‑Кохба, применяя к себе пророчество Валаама: «Восходит звезда от Иакова и восстает жезл от Израиля, и разит князей Моава и сокрушает всех сынов Сифовых» (книга Чисел, XXIV, 17). Под его предводительством, иудеи взялись за спрятанное у них оружие и начали священную войну против императора Адриана и Рима. Бар‑Кохба уверял, что он и есть мессия, «Князь Израиля». Он стал чеканить монету, на одной стороне которой было его имя, а на другой были слова «свобода Иерусалима». Много помогло его предприятию то, что рабби Акива, величайший знаток закона Моисеева в ту эпоху, поддерживал его и признал его мессией. Напрасно благоразумные люди отклоняли своих соплеменников от увлечения фантазером, который одинаково жестоко истреблял и римлян, и христиан; они переделали имя Бар‑Кохба, которое он дал себе, в Бар‑Козиба, «сын лжи». Он увлек за собою народ, видевший в нем чудотворца, умел внушить массе иудеев суеверную надежду на него.

По всей империи волновались иудеи; при первом успехе инсургентов могло подняться восстание в очень многих областях. Потому Адриан послал в Палестину лучшего своего полководца, Юлия Севера, бывшего тогда правителем Британии, и дал ему многочисленное войско. Но, как и при Тите, фанатизм одушевил евреев таким энтузиазмом, что сила их сопротивления была очень велика. Три года легионы Адриана ходили по Палестине, истребляя народ, опустошая страну, а иудеи отчаянно бились с ними. Когда воины их шли в бой, старики на горах, видных издалека, молили Господа Сил о помощи им, и вид молящихся оживлял надежды воинов на победу. Но, разумеется, еврейский народ, сравнительно малочисленный, не мог устоять против хорошо обученных легионов могущественной империи, двинутых Адрианом. Города Иудеи, Самарии, Галилеи были взяты, селения истреблены, нивы опустошены. Войска Адриана окружали ущелья и подземные убежища, в которых скрывались уцелевшие инсургенты, и они или умирали от голода, или шли в бой и были истреблены. Бар‑Кохба с усерднейшими своими приверженцами заперся в Бетере, крепости, находившейся, вероятно, между Кесарией и Самарией. Этот последний оплот восстания держался долго. Наконец, приверженцы Бар‑Кохбы поняли, что он обманул их, и убили его. По взятии Бетера война кончилась. Сколько было погибших в ней нельзя определить с точностью. По римским известиям, число одних убитых легионами простиралось до 580,000. Вероятно, велики были и потери победителей, но о них мы не знаем. Пленные иудеи продавались за ничтожную цену на рынках Теребинта (близ Хеврона) и Газы. Адриан не захотел торжествовать триумфа над презренными «рабами». Евреи подверглись угнетению, более тяжелому, чем до войны. Торжество освящения Элии Капитолины было совершено самим императором. Селиться в этом городе и даже близко подходить к нему было запрещено иудеям под страхом смертной казни. На южных воротах нового города было поставлено, в насмешку над ними, изображение свиньи. На месте храма Адриан поставил две статуи, изображавшие самого его. Рабби Акива был казнен. Предания иудейского народа прославляют его, как верного служителя Иеговы, как мученика. Мишна (собрание преданий об учении знаменитых истолкователей закона, составленное около 220 года, пополненное в IV веке комментарием Гемарой и ставшее вместе с нею уставом веры, Талмудом) называет Акиву славою закона. Многие другие раввины, принимавшие участие в восстании, тоже умерли мученической смертью. Рабби Яшбаб был убит молящийся, и тело его было брошено на пожрание собакам и птицам; Анания был сожжен вместе с книгою Закона. Всякое священническое богослужение было строго воспрещено Адрианом. Иудейское население исчезло в Палестине. Уцелевшие иудеи покинули опустошенную страну, скрылись в далеких областях от преследования. После усмирения, предпринятого Адрианом, у евреев не осталось своей страны; они сохранили свое существование только в рассеянии между другими народами. Иудеи жили среди них, не смешиваясь с ними, оставаясь верны своей вере и своим обычаям. – Гора Сион, находившаяся за стенами новой колонии, была обращена в нивы и огороды. – Впоследствии иудеям было разрешено приходить в Иерусалим на один день в году, 10 августа, день разрушения храма Титом; взяв пошлину, пускали их в этот день плакать на священном месте. Они приходили в траурной одежде и плакали о погибшем величии свой нации. Юпитер Капитолийский был покровителем новой колонии, основанной Адрианом. Но в ней, вместе с язычниками, поселилось и много христиан. Они называли ее прежним именем Иерусалима.

Арриан и его «Перипл»

Во время этой ужасной войны Адриан жил отчасти в Риме, отчасти в Афинах, откуда ему было удобнее следить за тем, что происходило на Востоке. Северной границе римских владений в Азии угрожала опасность нападения аланов, воинственного пастушеского скифского народа, жившего на Кире (Куре) между Кавказом и Каспийским морем. Искусными действиями правителя Каппадокии, Флавия Арриана, и подарками Адриана аланскому царю, эта война была прекращена в самом начале своем. Арриан, знаменитый философ, полководец, государственный человек и писатель, пользовавшийся большим доверием Адриана и сделанный правителем Каппадокии, собственно потому, что положение этой области было опасно, составил, по поводу войны с аланами, «Описание берегов» («Перипл») Черного моря.

«Перипл» Арриана – главный источник наших сведений о восточной части берегов Черного моря; он написан в форме донесения Адриану об экспедиции, плывшей вдоль этих берегов. С особенной подробностью Арриан описывает народы, земли и города от Трапезунта. до Босфора Киммерийского, Колхиду и реку Фазис, о которых так, много рассказывали греческие мифы, богатый город Диоскурию, один из главных рынков торговли невольниками, Пантикапей (Керчь) на Таврическом полуострове (в Крыму), город знаменитый смертью Митридата, остров Левку, лежащий перед устьем Дуная и стоявший на этом острове храм Ахиллеса, которому приносили жертвы и делали подарки мореплаватели.

Последние годы жизни Адриана

Два последние года Адриан провел в Риме или в соседнем с Римом Тибуре, занимаясь громадными постройками, свидетельствующими о его любви к искусству и деятельности. Труды обширных путешествий расстроили его здоровье, и, не имея детей, он должен был озаботиться назначением преемника себе. Мысли об этом выборе и болезненность раздражали его нервы до того, что в нем развилась страшная жестокость. Адриан смертоносной подозрительностью преследовал всех, в ком предполагал надежды получить после него престол.

От подозрительности Адриана погибли его близкий родственник Сервиан, девяностолетний старик, которого прежде сам он хотел назначить своим преемником, и племянник или внук Сервиана, Фуск, восемнадцатилетний юноша. Они надеялись, что Адриан сделает их своими наследниками, и не скрыли своего негодования, когда он при новом припадке болезни усыновил и объявил цезарем Луция Цейония Коммода (получившего по усыновлении имя Луция Элия Вера). Смерть императрицы Сабины, умершей в это время, была приписываема отравлению. Она и Адриан всегда ненавидели друг друга, и молва говорила, что Сабина однажды сказала, что употребляла искусственные средства, чтобы не родить Адриану сына, который, подобно отцу был бы губителем людей.

Новый цезарь Элий Вер, зять Нигрина, убитого Адрианом, был знатен, умен и приветлив, был красавец, но развратник. В молодости он, подобно Антиною, был соучастником грязного распутства Адриана, потом вел очень сладострастную жизнь. Говорят, что он изобрел для себя особенную постель с четырьмя перинами и сетчатым пологом, и что когда он, натертый персидским ароматным маслом, ложился на нее с любовницами, то она покрывалась простынею, сплетенною из роз и лилий. Своих скороходов он называл именами богов ветра и наряжал в костюм с крыльями. Его любовница, отпущенница Пантея, гречанка из города Смирны, превосходила, по словам Лукиана, саму Аспазию красотой, умом и образованностью. В то время, как Вер был усыновлен, он уже так изнурил свое здоровье, что был близок к смерти. После торжества усыновления Вера Адрианом, отпразднованного играми, всяческими развлечениями для народа и раздачею подарков войску, он, назначенный во второй раз консулом, поехал в Паннонию управлять этой провинцией, но по расстройству здоровья скоро вернулся в Рим и умер там 1 января 138 года. В следующем месяце Адриан усыновил Тита Аврелия Фульва Антонина и назначил его своим наследником под условием, чтоб он усыновил Луция Вера и Марка Аврелия (Луций Вер был сын умершего цезаря). Адриан страдал неисцелимо, ни лекарства, ни чародейские средства не могли смягчить его мучений, которые были так велики, что жизнь казалась ему нестерпима, и несколько раз он хотел убить себя. Вскоре по усыновлении Антонина, Адриан велел перевезти себя в Байи и умер там 10 июля. Сенат не хотел причислить умершего императора к богам (дать ему консекрацию), как это обыкновенно делалось; но Антонин потребовал этого и тем приобрел себе название Pius («почтительный к отцу»). Тело Адриана было предано сожжению в Путеолах, там был погребен и прах его. Антонин построил в городе храм божественному Адриану, назначил жрецов для служения ему и установил каждые четыре года совершать там в память его торжество с играми.

Сенат и императорский консисторий при Адриане

Адриан взял образцом себе Августа. Он отказался от азиатских завоеваний Траяна и хотел, чтобы государство ограничилось теми пределами, какие имело при Августе, которому он подражал и во внутренней политике, и в деле покровительства искусствам и литературе. Адриан хотел отказаться и от Дакии, как отказался от азиатских завое/pваний Траяна, но сделать этого было нельзя потому, что там было поселено много римлян и италийцев: невозможно было отдать их в жертву варварам. Но в Британии и на Евфрате Адриан отказался от земель, владение которыми вело к непрерывным войнам; он давал подарки царям и старшинам земель, соседних с северной границею империи, оказывал им любезности, чтобы удерживать их от нападений. Он считал себя вправе выказывать миролюбие потому, что заботился о войске, и оно всегда было готово отражать врагов. Адриан поддерживал в легионах дисциплину, не дозволял войнам предаваться изнеженности, заботился об укреплении границ государства; а беспощадное подавление восстания иудеев показывает, с какою строгостью усмирял он мятежи. Подобно Августу , Адриан заботился об усилении монархической власти. По наружности он предоставлял сенату большое влияние на дела и постоянно выказывал ему уважение, но на деле не допускал никакого ограничения своего полновластия; сенат был у него только органом, провозглашавшим волю императора. Адриан выбрал нескольких людей, бывших консулами, и других сенаторов и составил из них «совет» или «консисторий государя» (Consilium или Consistorium Principis) и отдавал на рассмотрение этому совету все важные административные и судебные дела; это было удобным средством больше прежнего сосредоточить все управление государством в руках императора, и в сущности все важные дела были решаемы самим Адрианом при содействии этого совета; сенат лишился всякого влияния на ход их.

Правда, по форме все члены совета Адриана оставались под контролем сената, из членов которого были они избраны. Но они занимали такое положение, что когда дела переходили на рассмотрение сената, он принимал решения, уже данные этим делам ими. Заседания совета происходили под председательством Адриана или, в его отсутствие, под председательством префектов претория; эти префекты, имевшиепервоначально только военные обязанности, постепенно сделались гражданскими правителями; им был дан сан сенаторов. Адриан назначал членами своего совета людей даровитых и хорошо знавших государственные дела; этому примеру следовали и те из позднейших императоров, которые были благоразумны. При Адриане к числу членов совета принадлежали знаменитые юристы Юлии Цельс, Сальвий Юлиан, Нераций Приск. Учреждение совета было началом, из которого развилось то, что ныне называется министерством; председателями этого министерства были префекты претория; подобно власти императоров, с учреждением совета возросла власть и этих сановников. Учредив совет, из которого постепенно сформировалось министерство, Адриан положил первые основания и всей вообще бюрократической иерархии, которая, постепенно развиваясь, сделалась чрезвычайно многосложной и получила свое окончательное устройство при Константине.

Вечный эдикт Адриана

Адриан усиленно занимался судопроизводством; с его царствования начинается и в судебном устройстве, как в администрации, новая эпоха. Высшими судьями в Италии он назначил четырех человек консульского сана; к ним перешли судебные обязанности преторов, юридическая деятельность которых прекратилась. Адриан и в Риме и в провинциях сам судил дела. Он садился или на открытом месте, или в общественном здании, куда был допускаем народ. Многие из постановлений Адриана свидетельствуют о его юридическом таланте и его гуманности; таковы, например, законы о политических преступлениях и о правах господ над рабами. С царствования Адриана личные решения императора по юридическим вопросам, так называемые императорские конституции, получают формальным образом силу законов. Они и разъяснения законов юристами становятся главным источником права, а эдикты курульных сановников (jus honorarium), бывшие главным источником права в прежние времена, были собраны и приведены в порядок помощником Адриана, Сальвием Юлианом. Этот свод эдиктов, названный «Вечным эдиктом », edictum perpetuum, был объявлен государственным кодексом, к которому никакие судебные сановники не могут делать никаких прибавлений.

После того вся законодательная власть сосредоточилась в руках императора пополнения к прежним законам делались посредством императорских рескриптов, которым было присвоено значение «аутентичных истолкований»; таким образом, все трибуналы были совершенно подчинены законодательной власти императора, и если председатели главных трибуналов еще продолжали издавать эдикты, то их эдикты сделались маловажными и постепенно утратили законодательную силу. Очень деятельно заботился Адриан и о благосостоянии провинций. Он внимательно наблюдал за областными правителями, старался ввести во всех частях государства одинаковость налогов, одинаковое судопроизводство, вообще уравнять положение всех частей империи. Посещая провинции, Адриан обыкновенно оказывал им щедрые милости: строил водопроводы, гавани, бани, площади, или облегчал положение бедствующих округов, городов раздачей хлеба, денег, освобождением от налогов, давал новые права населению.

Постройки Адриана

В своих путешествиях он очень заботился о прокладке дорог, строил множество зданий, восстановлял опустевшие города, разрушившиеся памятники. Аврелий Виктор говорит, что Адриана сопровождало огромное число плотников, каменщиков, других мастеровых, разделенных, как войско, на центурии и когорты. Средства для громадных издержек на постройки давала Адриану бережливость в других расходах; он превосходно вел государственное хозяйство и знал его так хорошо, как заботливый домовладелец свое частное хозяйство. В Греции историк Павзаний повсюду находил памятники щедрости Адриана. Мавритания, Ливия, Сицилия, Македония, Ахайя, Вифиния называют его на своих монетах «восстановителем». Адриан строил даже целые города или для восстановления прошлой славы их, как например, Иерусалим, переименованный в Элию Капитолийскую (Aelia Capitolina), или потому, что они были разрушены землетрясением, как например Никея и Никомедия, или просто во славу своего имени, как например фракийский город, который до сих пор сохраняет название Адрианополя. От Киренейской Африки до Вифинии, Македонии, Понта были города, основанные им и называвшиеся его именем; и почти в каждом городе, каждой провинции было что-нибудь, построенное Адрианом. Антинополь, основанный им в Египте, равнялся великолепием своих сооружений с прекраснейшими городами Птолемеев . Громадные развалины в Ниме – вероятно, остатки храма, построенного Адрианом в честь Плотины и построенной также им базилики (судебного зала). Но особенно много зданий и памятников возвел Адриан в греческих городах Европы и Малой Азии. Храм, построенный им в Кизике, считался одним из семи чудес света. В своем любимом городе Афинах он достроил знаменитый храм Зевса Олимпийского, начатый за 600 лет до него Писистратом и остававшийся недоконченным, хотя много раз целые поколения трудились над этой громадною работой. Адриан построил в Афинах Панеллений, предназначенный быть центром нового общего для всех греков праздника, который должен был называться панэлленийским, построил множество других храмов и разных общественных зданий, особенно в юго-восточной части Афин, которая была названа городом Адриана; ее отделяли от старого города великолепные ворота с высокой аркой, украшенные колоннами и пилястрами коринфского стиля. В Коринфе Адриан построил бани, в Мегаре мраморный храм Аполлона, в Мантинее храм Антиноя, в котором была поставлена статуя этого любимца императора. Адриан соединил Пелопоннес с материком Греции великолепной коринфскою дорогой, проложенной через Истм. Пример императора возбуждал соревнование. Так, например, отец Ирода Аттического построил в Троаде водопровод, на который, кроме значительной суммы, данной императором, употребил около миллиона рублей из своих средств.

Адриан строил сооружения отчасти по заботливости о пользе провинций, но еще больше из тщеславия; он хотел прославить себя и увлекался любовью к искусствам. Адриан сам был художник, и вообще по обширности знаний и по художественным талантам занимал выдающееся место между своими современниками. Его покровительство наукам, литературе, искусствам создало новую эпоху их процветания.

В «Извлечении» Аврелия Виктора говорится, что за пристрастие ко всему греческому, римляне называли Адриана греком, в насмешливой форме этого слова, graeculus («греченком») Он очень хорошо знал греческую литературу, совершенно усвоил себе вкус и обычаи афинян, говорил по‑гречески, как афинянин, умел петь, играть на китаре, знал медицину; был живописец, скульптор. Вообще Адриан был человек очень даровитый, так что мало было людей, превосходивших его умом и талантами. Адриан был одарен чрезвычайно сильной памятью, быстротою соображения и такою живостью ума, что мог в одну минуту переходить от занятия одним предметом к другому, совершенно различному.

Вилла Адриана в Тибуре

Свою любовь к искусствам и богатство своих знаний Адриан выказал с наибольшим блеском, в построении знаменитой своей Тибуртинской виллы (Тибуртина или вилла Адриана), близ старинного города эквов Тибура (нынешнего Тиволи), в местности очаровательных водопадов. «В Тибуртинской вилле», говорит Спартиан, «были воспроизведены знаменитейшие здания и местности, например, Лицей, Академия, Пританей, часть египетского города Каноба с храмом Сераписа, афинская Расписная Стоя («Stoa Poikile); было воспроизведено даже царство умерших». Эта великолепная вилла Адриана еще и теперь, после всех опустошений, каким подвергалась в течение стольких столетий, производит своими развалинами очаровательное впечатление. Эти группы храмов, театров, бань, великолепных залов и колоннад, казематов для телохранителей императора были раскинуты среди роскошного сада, окружность которого составляла десять римских миль (около 15 верст). Адриан хотел как будто воссоздать впечатления своих путешествий, чтобы продолжать наслаждаться в утомлении болезненной старости теми зрелищами, какими любовался, когда мог видеть их на месте. Мозаиковые полы, арабески стен, обломки плафонов, мозаиковые столы, бесчисленные драгоценности, найденные под развалинами зданий виллы показывают, что внутренняя отделка их была великолепна. Но и самые здания и многочисленные статуи, в них открытые, замечательны только техническим совершенством работы; гениальной силы творчества время Адриана было лишено.

Вилла императора Адриана в Тибуре (Тиволи)

Любовник Адриана – Антиной

Статуи любовника Адриана, Антиноя, лучше всех других. Вилла была особенно богата египетскими памятниками из черного и цветного мрамора; но старинные египетские формы перепутаны в них с греческими так, что они не представляют верного воспроизведения египетской старины, они лишь фантастические создания модного вкуса, в сущности довольно плохого.

«Статуи Антиноя, – говорит Грегоровиус, – лучшие произведения скульптуры периода римской империи, они почти единственные произведения, в которых проявляется самостоятельное творчество тогдашней пластики, уже очень бедной идеями и формами. Фигура Антиноя была так прекрасна, что идеализировать ее было легко; благодаря тому, возродились в тогдашней скульптуре грациозные формы Аполлона и Вакха, и мир искусства обогатился превосходными статуями, рельефами и камеями».

Антиной - любовник императора Адриана

«Характеристическая черта в типе любимца Адриана, Антиноя, – наивное, несколько грустное выражение прекрасного лица. Глаза лежат глубоко; разрез век более продолговатый, чем высокий, брови узки и слегка выгнуты; нос очень мало отступает от греческого контура; губы полны; голова прекрасный овал. Формы тела мягки; грудь, живот, ноги имеют некоторую полноту, напоминающую не столько Аполлона, сколько Вакха, атрибуты которого обыкновенно и придаваемы были Антиною».

«Некоторые из сохранившихся статуй Антиноя имеют очень большое художественное достоинство. Одна из самых превосходных та, которая находится в Риме, в Палаццо Браски. Она сделана из лунесского или каррарского мрамора; фигура Антиноя гораздо больше человеческого роста; она имеет в вышину 15,5 итальянских пальм (ладоней). Антиной изображен стоящим; ему даны атрибуты Вакха. На волосах, падающих по плечам, лежит плющевый венок; на самом верху головы поставлен другой атрибут Вакха – шишка пинии, – украшение плохое. На левом плече застегнута палла (широкая мантия), оставляющая открытыми правую руку, грудь и часть живота. Левая рука поднята и держит тирс, тоже украшенный шишкою пинии».

Мавзолей Адриана (Замок Святого Ангела)

Из множества сооружений, которыми Адриан украсил Рим, весьма замечателен был храм Венеры и Ромы (богини Рима), окруженный колоннадою (передняя сторона её имела 10 колонн, боковые стороны по 20). Еще более замечателен Мавзолей или гробница Адриана, Moles Hadriani, сооруженная на правом берегу Тибра; к ней вел с левого берега реки Элиев мост, лежавший на пяти арках и имевший в ширину 300 футов. В Средние века Мавзолей Адрина был превращена в цитадель и стал называться замком святого Ангела (Sant"Angelo) потому, что на самой вершине здания поставлена была статуя Архангела Михаила. Замок святого Ангела – одно из прекраснейших зданий Рима.

Замок Святого Ангела в Риме. В античные времена - мавзолей императора Адриана

Адриан, учёные и литераторы

Создавая своим покровительством искусству новый, последний цветущий период его, Адриан также был щедрым покровителем поэзии, музыки, учености. Он сам был поэт, писал и прозой, но до нас не дошло почти ничего от литературных его произведений. Адриан покровительствовал в особенности греческой литературе и философии; греческие философы, софисты, риторы были любимыми его собеседниками, пользовались щедрыми наградами от него; но многие из этих друзей и страдали от его завистливого тщеславия. В пожилые годы у Адриана развилась большая склонность к астрологическому суеверию и к восточному мистицизму, в таинственных учениях которого он искал сокровенной мудрости; его окружала толпа софистов, фантазеров, мистиков, получавших от него и деньги и почести.

Кажется, Адриан основал ученое общество, называвшееся Атенеем и собиравшееся часто около него. В числе ученых, находившихся в особенной близости к нему, были Арриан, Плутарх, философы и софисты Гелиодор, Эпиктет, Фаворин, Дионисий Милетский, риторы Фронтон (уроженец африканского города Цирты) и Ирод Аттический, человек имевший колоссальное богатство, источником которого был клад, найденный его отцом в имении, находившемся близ Марафона . Ирод Аттический жил с царской роскошью и построил в Афинах и в Дельфах здания, соперничавшие великолепием с постройками самого императора.

Покровительство Адриана было менее полезно литературе, чем скульптуре. Он наложил на умственную деятельность своего времени печать своего дурного вкуса. Адриан написал в подражание Антимаху поэму Catacriani, которую наполнил такой ученостью, что она была совершенно непонятна без подробного комментария; написал и свою автобиографию, но так восхвалял себя в ней, что нашел неудобным назвать себя самого автором её, и велел назваться составителем её своему отпущеннику Флегонту, написавшему несколько сочинений о разных занимательный и чудесных историях.

В религиозных делах Адриан отличался большею терпимостью, чем его предместник. Лампридий даже говорит, что храмы без статуй богов, построенные Адрианом в нескольких городах, были посвящены им Христу; это известие не заслуживает доверия, но христиане действительно пользовались при нем большею свободою, чем при Траяне. Иудеев Адриан очень притеснял. Его склонность к мистицизму, к суеверным восточным обрядам перенесла в Рим новые иноземные культы, увеличила хаос религиозной путаницы в столице империи, благоприятствовала развитию фантастических обрядов и мрачного суеверия.

Оценка царствования и личности Адриана

Обозревая наши сведения об Адриане, мы должны признать, что он при всех своих недостатках был одним из замечательнейших людей падающего Рима. Величайшей признательности заслуживает Адриан как правитель: он улучшил судопроизводство, уклонялся от войн, заботился о провинциях, о войске, о безопасности границ, о распространении образования; своим покровительством искусству создал новый период его процветания. Все это показывает в нем великие правительственные таланты, ум, способность понимать свое время. В частной жизни Адриана, в его личном характере тоже были хорошие стороны. Он выказывал очень разностороннюю деятельность, сильную волю и большую даровитость. Адриан был отважный охотник, неутомимо ходил пешком, приучил себя выносить всякие лишения, поддерживал в войске строгую дисциплину; читая это, мы думаем, что он был похож более на героев республики, чем на своих изнеженных, сладострастных, порочных современников. Но мы как будто переносимся во времена Калигулы и Нерона , читая о том, что Адриан окружал себя мистиками, софистами, риторами, очаровывался их пустословием, их бесплодными умствованиями, верил астрологическому шарлатанству, восточным мистическим учениям, увлекался нелепейшими суевериями, роскошничал в своих виллах, окруженный прислужниками своих противоестественных пороков. И однако же он, развратник, искал славы себе в построении громадных сооружений, между тем, как большинство римских императоров думало заслужить славу пустым великолепием праздников, народных развлечений, гладиаторских боев. Надо признать, что Адриан все‑таки был гораздо выше таких императоров. Есть много справедливого в словах Аврелия Виктора о нем:

«Характер Адриана был непостоянен, разнообразен. Он как будто мог по произволу быть то добродетельным человеком, то порочным. Адриан умел довольно хорошо обуздывать горячность своего темперамента и ловко прикрывать свою мрачную подозрительность, свое сладострастие, тщеславие маской воздержности, любезности, доброты, умел утаивать свое пламенное честолюбие. По чрезмерной впечатлительности, Адриан обижал людей и серьёзными и шутливыми словами, но умел на колкости отвечать колкостями, на стихи стихами, так что казалось: он всегда готов к ответу на все. Флор написал о нем:

Ego nolo Caesar esse,
Ambulare per Britannos,
Scythicas pati pruinas.

(«Я не хочу быть Цезарем, ходить по Британии, страдать от скифского инея»).

Адриан отвечал на это пародией, которую передает Спартиан:

Ego nolo Florus esse,
Ambulare per tabernas,
Latitare per popinas.
Culices pati rotundos.

(«Я не хочу быть Флором, ходить по тавернам, прятаться по плохим гостиницам, страдать от толстых комаров»).

Адриан очень дурно держал себя относительно своей жены, Сабины, обращался с нею, как с невольницей, и своими обидами довел ее до того, что она лишила себя жизни. Водяная болезнь, которую долго выносил он терпеливо, увеличила напоследок его раздражительность до такой степени, что он в ожесточении от своих страданий велел казнить многих сенаторов. Адриан дожил до 62 лет и умер печальной, мучительной смертью».

Но эта характеристика выставляет лишь одну сторону Адриана, изображает его слишком дурным. Он был человек больших, разносторонних дарований, восприимчивый ко всем великим мыслям, красноречивый, остроумный, но раздражительный, поддававшийся впечатлениям минуты. Характеру Адриана недоставало единства; много в нем было хорошего и много дурного.

Адриан в научной литературе

Грегоровиус. История римского императора Адриана и его времени. Кенигсберг, 1851. (В других изданиях книга называется - "Император Адриан. Картина римско-эллинского мира в его время")

Дюрер. Путешествия императора Адриана. Вена, 1881

Адриан в художественной литературе

Юрсенар М. Воспоминания Адриана

Эберс Г. Император

Над Никомидией вставало солнце. Азиатское, красное, палящее, оно только закрасило восток, как то здесь, то там начали сновать люди, на базар потянулись вереницы рабов с корзинами, верблюды с ношей лениво сунули, поднимая облака пыли.

Наталия, жена чиновника императора Максимиана Галерия, накрывала на стол. Свежий хлеб, маслины, похлебка, – все, как любит ее Адриан. Мужа не было дома еще с прошлой ночи, – государственные дела, пояснил он, торопливо собираясь на вызов к императорскому двору. Адриан служил начальником судебной палаты. В последние дни молодые супруги виделись редко. Мужчина и дневал, и ночевал при дворе, Наталия разрывалась между редкими молитвами в тайной общине христиан, и семейным очагом.

Родные отговаривали Наталию выходить замуж за молодого чиновника. Девушка больше всего хотела стать женой статного красавца-юриста, и главным препятствием было то, что Адриан молился идолам. Он не был ревностным язычником, и в доме не держал статуй богов, однако свет Христовой веры не коснулся его сердца. Но он любил Наталию, а она была неравнодушна к нему, и искренне молилась, чтобы Господь просветил ее суженого Духом Истины. Супруги жили счастливо. Наталию же больше мучило то, что она не может признаться мужу о своей вере. Адриан заботился о жене, но последний месяц они почти не виделись.

Никомидия захлебывалась кровью христиан. Несчастные прятались от преследований в пещерах между скалами. Император Максимиан, узнав об этом, свирепствовал и обещал золотые горы тем, кто приведет отступников к нему. А желающих было немало. Палачи падали от усталости на площадях, придумывали самые страшные пытки, а пойманные в горах мужчины, женщины и дети с ясными взглядами и именем Бога на устах шли на муки. Не щадили и тех, кто прятал исповедников Христа. Наталья уже почти никуда не ходила, только молилась, чтобы Господь вразумил ее мужа: она знала, кем он работает и что делает.

Адриан пришел обеспокоен. Было заметно, что он старается не подать виду жене, но бледность и едва заметное дрожание рук выдавали его. Едва коснулся похлебки, надкусил кусок хлеба, бросил в рот маслину.

– Вчера вечером поймали 23 христиан, – начал он. – В горах, в одной пещере. Я судил их. Наталия, это странные люди. Их привели уже еле живыми, – так били там, и дорогой к императору, били и у нас, в палате. Они не проронили ни слова, молились только к этому Богу. Император хотел вразумить их, так они обозвали его безумцем. Сказали, что даже когда им отрежут языки, их кровь будет кричать к Владыке, что они страдают безвинно.

Их уже вели обратно в темницу, когда я спросил одного: «Какое же вознаграждение ждете вы от своего Бога за мученичество?» На что услышал: «Такое вознаграждение, которое мы не можем описать, а ум твой не в состоянии понять, ведь не видел того глаз, не слышало ухо, и не находило на сердце человеку, что приготовил Бог тем, кто Его любит »...

Адриан вскочил и подбежал к жене:

– Наталия, милая, я такое сделал..! Не суди меня, моя родная!

Наталия взяла его горячие ладони в свои. Сердце билось так быстро, что казалось, вот-вот выскочит.

«Неужели, неужели Господь услышал мои молитвы?» – мелькнула мысль.

– Наталия, я сказал, чтобы и меня записали в списки этих людей, теперь и я – тоже христианин. Я верю! Наталия, слышишь, я верю! – Адриан закружил по комнате с женой на руках. Наталия не знала, радоваться ей или плакать. Слезы сами текли по щекам, а сердце переполняла радость. «Слава Тебе, Господи!» – шептала сквозь слезы.

– Милая, за мной, видимо, скоро придут. Император еще не видел списков, но я точно знаю, что он не простит мне такого, – посерьезнел Адриан. – Я буду рядом, – только и успела сказать Наталия, как в дверь застучали:

– Воины императора! Открывай, отступник!

Максимиану казалось, что мир перевернулся с ног на голову: начальник его судебной палаты, 28-летний Адриан, наверное сошел с ума. Исповедал себя христианином и вот уже третий день терпит муки вместе с теми 23 христианами, которых поймали в горах.

– Ты потерял смысл, Адриан? – в очередной раз начал уговоры император. – Вычеркни свое имя и принеси жертву богам, и моли у них прощения.

Адриан поднял на мучителя ясный взгляд: – Я не сошел с ума, а пришел к разуму и только теперь узнал, что вера Христова есть истинная и спасительная. Буду молиться за те грехи, что я наделал, пока был язычником. И за тебя молиться, Максимиан!

Наталия третий день не вставала с колен. Просила у Господа силы и мужества для мужа. Плакать уже не могла. Стояла на коленях, а перед глазами был Адриан – улыбающийся, счастливый, как в день их первой встречи. С этой мыслью и заснула. Проснулась утром, собрала еду, чистых полотенец, пахучего масла обработать раны и пошла в тюрьму. Ночью прибегал слуга оттуда, говорил, что заключенные едва живы после пыток, но молятся и просят у Господа силы выдержать все. Стражники даже не запрещали жене бывшего чиновника войти в темницу. Они, похоже, до сих пор не могли понять логики его поступка, поэтому просто расступились, когда Наталия решительно подошла к двери.

– Адриан, дорогой, – упала к ногам мужа. – Прости, я боялась тебе сказать... Сейчас уже можно. Я – христианка... – и потеряла сознание. Пришла в себя уже дома, верная рабыня сидела рядом. Поднялась на ноги, подошла к окну – и снова чуть не упала: по дороге шел Адриан. Наталья побледнела: «Неужели отступился? Господи, помоги!». Адриан под дверью долго объяснял, что пришел попрощаться. Но разве для его жены были те слова? В тюрьму они шли уже бок о бок.

Палачи взяли в руки кнуты с воловьих жил. – С тех слабаков уже нет, что взять, давайте этого! – в приступе ярости кричал Максимиан. Адриана били по животу, плети рвали тело, обнажались кости, кровь брызгала во все стороны, а с уст и сердца мученика лилась молитва. Полуживого, его снова отнесли в тюрьму, а уже, наверное, святая Наталия шла следом. Адриан едва открыл глаза: «Блаженна и ты среди женщин, любимая моя жена. Ты равна мученикам, хотя и не терпишь пыток», – выдохнул сквозь боль.

Путь к тюремной камере преградили стражники: – Император запретил пускать женщин к заключенным, – глупо захихикал один. – Запретил, чтобы не поддерживали и не помогали, – пробасил другой. Наталья знала этих двух. Сыновья Марии из пригорода Никомидии. – Бедняги, совершенно сошли с ума после смерти матери, – вздохнула женщина. – Что ж, попробуем по-другому...

Через полчаса в тюремные двери стучал худощавый мужчина: короткие черные волосы, голубые глаза, одежда вельможи, и такой пронзительный взгляд, что стражи расступились без лишних вопросов. К смертной казни оставались считанные часы... Когда Адриана выносили на место пыток, Наталия успела попросить: «Когда увидишь Господа, умоли Его, чтобы меня не выдали силой замуж за другого...».

Она и сама не знала, откуда взялись силы быть рядом до последнего. Все плыло перед глазами, как во время безумного галопа арабских скакунов, которых так любил Адриан. Муки, боль, крики. В конце император приказал тяжелым молотом поломать кости на руках и ногах всем мученикам.

– Они приняли достойную кончину и уже рядом с Господом, – шептала Наталья, прижимая к себе отрубленную руку мужа.

Максимилиан уныло поднялся с трона, бросил только: «Сжечь все!» – и двинулся в покои. Уже горела огромная печь, тела мучеников слуги побросали в пламень. И вдруг громовые раскаты один за другим прокатились над Никомидией. Свирепствовала гроза. Молнии огненными копьями били в землю, ливень стоял стеной. А потом все стихло. Печь погасла, тела остались невредимыми, а большинство палачей так и не поднялись с земли. Наталия не помнила, что было дальше. Добрела домой с родными останками, и упала, как мертвая. Уже потом от слуг узнала, что тела святых мучеников христиане тайно перевезли в Византию, где и захоронили.

Прошел год. Наталия жила, как во сне. Молилась, раздавала милостыню, заботилась о бедных. Так бежали дни, а вечером становилось совсем невыносимо: одиночество без Адриана угнетала. Она знала, что муж уже в селениях праведных, но на душе было тяжело. Однажды вечером в дверь постучали. Тысяченачальник, бывший товарищ Адриана, прислал сватов, и Максимиан разрешил брак.

В тот же вечер Наталия собрала вещи и села на корабль в Византию. – Второго свадьбы я не переживу. Адриан, жди, я уже еду, – пульсировало в висках.

Сойдя на берег, побежала к могиле мужа. Здесь, казалось, время остановилось. Можно было молиться и никуда не спешить. Обессиленная, Наталия заснула на могиле. Видела прекрасный сон: Адриан, молодой, улыбающийся и здоровый шел навстречу и протягивал руки к жене. – Хорошо, что ты пришла, – улыбнулся он. – Раба Христова, приди в покои твои, приготовленные тебе Господом, приди и прими надлежащую награду!

Наталия не хотела просыпаться. Придя в себя, рассказала друзьям о сне. Будто чувствуя что-то, попросила у всех прощения, помолилась и тихо отошла ко Господу.

Так любовь и вера победили смерть.

Святые мученики Адриан и Наталия, молите Бога о нас!

Римский император Адриан - гуманист и чудовище

Если бы от римского императора Адриана (76-138; правил в 117-138 годах н. э.) не осталось ничего, кроме носящей его имя виллы в городке Тиволи под Римом, он и тогда прославился бы в веках. Архитектурные объекты, возведенные в правление Адриана, оказали сильнейшее влияние на мировое искусство, а ведь император был не только их заказчиком, но и до некоторой степени автором. На этом основании некоторые историки объявили этого тонко чувствовавшего властителя гуманистом. Однако другие считали Адриана хоть и мудрым правителем, но тираном-чудовищем и даже нацистом.

АЛЕКСАНДР БЕЛЕНЬКИЙ

Я не истерик, не мистик, но как-то в Колизее, в котором доводилось бывать неоднократно, меня вдруг прошиб ужас, какого я не испытывал с тех пор, как однажды сорвался со скалы. Но со скалой все было просто и понятно, а вот что случилось в Колизее, я не понимаю по сей день.

Всех своих друзей, которые приезжают в Рим, я обязательно тащу ночью на Аппиеву дорогу. И никого эта поездка не оставила равнодушным. Одни надолго замирали как вкопанные, другие, наоборот, просили немедленно их увезти, словно все шесть тысяч участников восстания Спартака, распятые вдоль дороги, глянули им в души сквозь две тысячи лет.

Вожу я друзей и на виллу императора Адриана в Тиволи, и не было ни одного, кто не испытал бы восторга перед этой красотой и не поддался бы в какой-то момент необъяснимой печали, которой проникнуто это место. Причем так происходит независимо от суммы сведений об Адриане, которыми владеет человек.

Адриан тихий

Адриан вошел в историю как один из пяти «хороших императоров» Римской Империи и больше всего хотел походить на грека

Адриан выдвинулся при императоре Траяне. По одной версии, Траян в 117 году н. э., прямо перед смертью, формально усыновил Адриана (де-факто он усыновил его еще в детстве) и сделал своим наследником. По другой, Траян умер, не назвав наследника, и Адриана посадили на трон Помпея Плотина, вдова Траяна, и влиятельный сенатор Лициний Сура, сочинившие историю про усыновление. Не все ей поверили, тем более что Адриан в то время был далеко от Рима. Однако, прибыв в Вечный город, он сломил сопротивление сомневающихся, для чего некоторых пришлось казнить. Для того времени его восшествие на престол было довольно тихим.

Адриан стал третьим из так называемых пяти хороших императоров. Он первым из римских правителей понял, что империю больше нельзя расширять, из-за чего у него регулярно возникали проблемы с воинственным сенатом, но он настоял на своем. Он отказывался от территорий, которые нельзя было удержать. Уже в самом начале правления Адриана римляне добровольно ушли из Ассирии и Месопотамии. Он же возвел вал в Британии длиной более 100 км и отсек таким образом непокоренный север острова.

Жизнь в империи шла своим неспокойным чередом, Адриан постоянно ездил из одного ее конца в другой, успешно подавляя восстания и налаживая отношения с соседями. Современникам Адриана казалось, что им выпала эпоха весьма бурная, но уже через несколько десятков лет римляне полагали, что правление императора отличалось тишиной и порядком.

История — наука не самая надежная и достоверная, источники противоречат друг другу даже в том, какого роста был император Адриан, и объективно оценивать его деятельность, как представляется, затруднительно. Многие считают Адриана тираном. Помимо сведений о жестоко подавленных восстаниях и убитых конкурентах это косвенно подтверждает невероятное количество его скульптурных изображений, которые до сих пор находят в самых разных местах, а больше всего портретов остается от тиранов.

Территория виллы составляла около квадратного километра. Ансамбль включал примерно 30 зданий, и назначение некоторых из них так и не удалось разгадать

Для многих Древний Рим той эпохи был страной грез, но вот Адриан не любил ни Рим, ни свое время. Он хотел быть греком и жить на несколько веков раньше. Как и многие образованные римляне, император предпочитал говорить и писать по-гречески.

Адриан первым из римских императоров отпустил бороду. По одним данным, чтобы скрыть бородавки на лице, по другим — из желания походить на грека. Был большим эстетом. Писал стихи, любил живопись, скульптуру и особенно архитектуру — почитал себя большим ее знатоком. Адриан был автором проекта огромного храма Венеры и Ромы, руины которого можно видеть и сейчас недалеко от Колизея. Если верить римскому консулу и историку Диону Кассию, родившемуся, правда, уже после смерти Адриана, известный архитектор Аполлодор Дамасский высмеял императорские архитектурные потуги, за что был казнен. Скорее всего, это правда. Адриан легко и непринужденно казнил и за меньшие проступки. Этого художника лучше было не обижать.

Судя по всему, Адриан не очень хорошо знал то, что любил. Он хотел сделать Афины культурной столицей империи и завершил там один из самых известных долгостроев античности — храм Зевса Олимпийского, который начали возводить еще в VI веке до н. э. Правда, от изначального проекта ничего не осталось.

Строительство возобновили во II веке до н. э. и снова забросили. А в I веке до н. э. римский диктатор Сулла наведался в Афины, после чего декоративные элементы с незавершенных колонн сооружения отправились в Рим, где строился аналогичный храм Юпитера на Капитолийском холме.

В 124 году Адриан, прибыв в Афины, распорядился довести объект. Он великолепен, но это абсолютно римская постройка, в ней мало греческого. Гармония здесь принесена в жертву "грандиозу". Очень высокие (17 м против 10,5 м у Парфенона), близко поставленные коринфские колонны придавливают зрителя к земле. Греки в свои лучшие времена так не строили, имперский размах им был чужд.

Адриан влюбленный

По количеству изображений, дошедших до наших дней, греческий юноша Антиной занимает третье место после Октавиана Августа и самого Адриана

Женщины Адриана не интересовали. С 24 лет он был женат на внучатой племяннице Траяна Вибии Сабине, если верить скульптурным портретам, красивой женщине, однако для него жена всегда была лишь "товарищем по партии".

Неумеренный в развлечениях Адриан был грозой всех мальчиков, до которых мог добраться. Предположительно в 123 году в одном из греческих городов на территории нынешней Турции он познакомился с низкорожденным 12-летним греком Антиноем, и все в его жизни изменилось. Вскоре они стали неразлучны, и в 128 году император взял своего друга в очередное путешествие по империи — в Северную Африку. К тому времени уже было очевидно, что Адриан поражен чем-то вроде любовного помешательства. При этом сам Антиной вел себя скромно и никак не пытался воспользоваться своим влиянием на императора.

Одно их совместное неэротическое приключение вошло в историю. То ли в Ливии, то ли в Египте они вдвоем вроде бы самолично убили льва-людоеда, да еще Адриан при этом спас Антиною жизнь. Правда, возможно, не льва, а кошку поменьше, и не вдвоем, а с группой приближенных. Вся эта история выглядит на редкость недостоверной, хотя ее упоминают разные источники. Об Адриане вообще говорят, что он был прямо ах какой охотник на львов. Но где он мог этому научиться?

Едва ли Адриан охотился на львов на римских улицах. В Северной Африке он провел не так много времени. Там жили племена, умевшие разбираться со львами с помощью копий, но делали это люди, обученные такой охоте еще в детстве. Взрослый абиссинский лев (ныне исчезнувший подвид) был мощным животным весом крепко за 200 кг — чтобы убить человека, ему было достаточно просто задеть его лапой. И вот такого зверюгу завалили император, которому было уже за пятьдесят и который не особо придерживался здорового образа жизни, и юноша? Скорее всего, лев был убит, и Адриан с Антиноем при этом даже присутствовали, но роль их здесь сильно преувеличена.

А в 130 году Антиной загадочным образом утонул в водах Нила. По поводу того, что с ним случилось, существует множество версий, вплоть до самых экзотических. Согласно одной из таких, Антиной ради императора принес себя в жертву какому-то кровожадному местному божеству. Не похоже, чтобы его утопили враги, так как до нас не дошло никаких сведений, что Адриан кого-то наказал за его смерть. Кстати, это же делает крайне сомнительной и версию с жертвоприношением.

Пока гомосексуализм не стал отчаянно моден, часто упоминалась еще одна версия, которая сейчас считается почти неприличной. Тем не менее на нее имеется прямой намек в так называемой "Истории Августов" (древнеримский памятник, сборник биографий императоров). Правда, источник этот вызывает больше вопросов, чем дает ответов, но все же есть косвенные факты, говорящие в пользу этой гипотезы.

Античный мир не был раем для гомосексуалистов в той степени, в какой принято представлять. Там было множество сексуальных табу, особенно в Риме. Например, если роль Антиноя исполнял подросток, причем более низкий по происхождению, нежели его покровитель,— все было в порядке, но, если условный Антиной продолжал такие отношения после 18-20 лет, это было уже несмываемым позором.

Антиною было уже почти девятнадцать, и в "Истории Августов" практически прямо говорится, что неуемная любовь Адриана его тяготила. Возможно, что по своим природным задаткам Антиной не был гомосексуалистом. Если так, никакого выхода для него не существовало, и он мог покончить с собой. А может, он просто утонул, трезвым или пьяным,— обычная история и до него, и после.

Адриан после смерти Антиноя впал в безграничное отчаяние, которое скоро приобрело форму мании. Император учредил город Антинополь и стал повсюду расставлять статуи ушедшего любимца. Их было огромное количество по всей империи — похоже, образцы изображений Антиноя рассылались повсюду, и уже на местах с них делали копии. Антиной занимает третье место по количеству скульптурных портретов, дошедших до нас, после Октавиана Августа и самого Адриана. Если учесть, что Адриан умер всего через восемь лет после Антиноя, это особенно впечатляет.

Адриан бешеный

Храм Зевса в Афинах, один из главных античных долгостроев, был завершен благодаря Адриану. Правда, он был весьма далек от первоначального проекта и ничего греческого в нем не осталось

В том же 130 году, когда погиб Антиной, Адриан прибыл в самую неспокойную провинцию Империи — Иудею. Язычники с язычниками всегда понимали друг друга, находили аналогии в пантеонах богов — и успокаивались на том. Более того, в самой метрополии периодически возникала новая религиозная мода, точь-в-точь как в позднесоветской и постсоветской России (последним в моду вошел воинствующий атеизм). Например, одно время в Древнем Риме в большом ходу была египетская богиня Исида.

Нет, с другими язычниками у римлян проблем не было. А вот с евреями-монотеистами — дело другое. Современные всезнающие невежды любят утверждать, что первыми агрессивную нетерпимость к инаковерующим проявили монотеисты. На самом деле это монотеисты вызывали раздражение даже у таких утонченных язычников, какими были древние греки. Ну а менее утонченная их часть регулярно устраивала погромы — к примеру, в 38 году н. э. в Александрии, где проживало много евреев и где царствовала греческая династия Птолемеев. Впрочем, евреи, хоть и были в меньшинстве, тихим нравом тоже не отличались и иногда резали греков. Так и жили.

Римляне поначалу играли роль примирителей, но постепенно все чаще брали сторону религиозно близких греков. Важную роль здесь сыграла Первая иудейская война (66-71), в которой евреи показали себя в высшей степени непокорным народом. Кроме того, римляне не могли не понимать, что евреи не смотрят на них снизу вверх, что воспринималось как невероятная наглость, основой которой была непонятная религия с единым невидимым богом.

Источники противоречат друг другу в том, что касается роли Адриана в трагедии, последовавшей вскоре за его приездом в Иудею, так что, выбрав соответствующие, можно доказать что угодно: и что Адриан сыграл ключевую роль, и что не сыграл практически никакой. Если держаться середины, получится, что Адриан вынашивал идею религиозной универсализации империи и счел, что ему удастся встроить в эту систему и евреев. То ли сам, то ли по чьей-то подсказке он решил воздвигнуть на месте разрушенного во время иудейской войны Храма (в иудаизме есть только один Храм, так что можно представить, сколь велико его значение для верующих) другой храм, Юпитера Капитолийского, и вообще сделать из Иерусалима обычную римскую колонию. Возможно, император решил искоренить иудаизм, видя в нем духовную основу сопротивления Риму.

В ответ в 132 году началось восстание, названное по имени лидера мятежников Бар-Кохбы. Эта была война невероятно жестокая и кровопролитная даже по меркам того времени. Дион Кассий оценивал количество жертв со стороны иудеев в 580 тыс. человек. По сути, речь идет о геноциде, первом холокосте, когда в процентном отношении погибло примерно столько же евреев, сколько было уничтожено нацистами в первой половине ХХ века. Потери римлян тоже были очень большими.

После окончательного подавления восстания в 136 году Адриан решил навсегда упразднить иудаизм. Он запретил обрезание (по некоторым данным, это было сделано еще до восстания) и запретил евреям появляться в Иерусалиме, который получил новое имя — Элиа-Капитолина. Император попытался уничтожить даже само название "Иудея". Он объединил провинцию с соседними и назвал получившийся регион Сирия Палестинская.

Косвенное доказательство (а косвенные доказательства часто являются единственными в некоторых аспектах древней истории) того, что "мягкая" версия роли Адриана неверна,— это память, сохранившаяся о нем в еврейской литературе. Подобно тому как в нашей прессе нельзя упомянуть ИГ, не отметив, что эта организация запрещена в России, имя Адриана практически всегда сопровождается пожеланием "да сгниют его кости". Ни император Веспасиан, воевавший с Иудеей, ни Тит, который и уничтожил Храм, ничего подобного удостоены не были. Они просто враги, которые сделали свое вражеское дело, но Адриан — история другая. Он попытался извести душу народа, его религию. Между прочим, Адриан не выделял христиан из еврейской массы и преследовал их так же яростно.

Император Адриан умер 10 июля 138 года. Причины смерти указывают разные — от инфаркта до цирроза. Ставший четвертым "хорошим императором" его приемный сын Антонин Пий, несмотря на протесты сенаторов, объявил Адриана богом. Однако уже пятый "хороший император" и вроде бы приличный человек по любым стандартам Марк Аврелий обходил фигуру Адриана молчанием, как будто того никогда не было.

99 процентов

Вилла Адриана в Тиволи поражала воображение современников, но даже сохранившиеся фрагменты производят неизгладимое впечатление

Большинство людей, которые что-то слышали об Адриане, знают о нем именно в связи с его виллой в Тиволи. Судя по всему, у императора было несколько побудительных мотивов для ее постройки.

Первый — Адриан не любил императорский дворец на Палатинском холме.

Второй — при утверждении Адриана во власти по его приказу было убито несколько влиятельных людей, поэтому он хотел убраться из Рима.

Третий — соревновательный. В XVI-XVIII веках европейские монархи устроили своего рода соревнование и один за другим возводили роскошные загородные резиденции. Подобное соревнование имело место и в Древнем Риме. "Хорошему императору" Адриану, убившему куда больше людей, нежели плохой Нерон, не давала покоя слава "Золотого дома" — грандиозного объекта, построенного Нероном в Риме, и Адриан задался целью переплюнуть предшественника.

Четвертый мотив — хотя Адриан, скорее всего, был таким же архитектором, каким и охотником на львов, он обладал хорошим и не вполне римским вкусом. Император хотел жить в собственном мире, поэтому архитектура виллы больше напоминает Грецию и эллинистический Египет.

Адриан начал строить виллу в 118 году, будучи полным надежд и веры в себя, а завершил стройку в 134-м уже совсем другим человеком — с руками по локоть в крови (впрочем, совесть его в связи с этим не мучила), впавшим в глубокую депрессию. Он много раз пытался покончить с собой, но никак не получалось. Обычная история для массовых убийц.

Император бродил по своей безразмерной вилле угрюмый и печальный. Почти никто его при этом не беспокоил. Обслуживающий персонал из рабов не должен был портить прекрасные виды (особенно во время приема гостей) и сновал по бесконечным подземным туннелям. Число незримо работавших доходило до пяти тысяч. Сколько стоило все это великолепие, никто не знает, денег не считали...

Вилла занимала территорию около квадратного километра, а возможно, и больше. На настоящий момент определено около 30 зданий, в том числе очень крупных, которые составляли ансамбль, но нельзя сказать, что известно назначение каждого.

Судя по дошедшим до нас фрагментам, архитектура была ловко вписана в ландшафт, составляла с ним прекрасное единое целое. Кроме того, местные архитекторы потрясающе умели использовать воду, благо та была в изобилии. На вилле устроили несколько водоемов, не просто украсивших ее, а сформировавших облик объекта.

Здесь было невероятное количество скульптуры, в основном римских копий с греческих оригиналов, но очень высокого качества. Виллу вдохновенно разворовывали почти две тысячи лет, но так и не смогли украсть все. Начали еще готы и византийцы в VI веке и продолжали все, кому не лень. В разное время отсюда вывезли более 300 статуй: "Дискобола" Мирона и "Убегающую дочь Ниобы" (музеи Ватикана), "Тираноубийц" (Неаполь, Национальный музей), три копии "Отдыхающего сатира" Праксителя (одна — в Капитолийском музее в Риме), "кентавров Фуриетти", молодого и старого (Капитолийский музей, Рим), "Венеру на корточках" (Национальный музей, Рим), предположительно "версальскую Диану" (Лувр, Париж) и много-много других.

Когда в конце XVI века архитектор Пирро Лигорио собрался строить неподалеку виллу Д"Эсте, он детальнейшим образом изучил виллу Адриана, а потом основательно ее разграбил, причем брал не только скульптуру, но и целые архитектурные фрагменты для своего детища, которое дало колоссальный толчок развитию дворцово-парковой архитектуры в Европе.

Изначальный облик виллы можно представить только смутно, слишком многое дошло лишь в руинах, еще больше не дошло и в них. Как сказал один мой итальянский приятель, "от виллы Адриана осталось менее одного процента. Представляешь себе, что это было?"

Один процент

Морской театр считается одним из чудес виллы Адриана - это сооружение на небольшом круглом искусственном острове с частично сохранившейся колоннадой

Вилла Адриана относится к числу памятников вроде египетских пирамид или готических соборов, которые поражают любое, даже самое невосприимчивое, воображение. Вилла огромна и открывается взгляду постепенно. Поначалу посетитель видит только привычные после Рима могучие руины. Потом между ними появляются колонны, например в Больших термах, затем колонны, в данном случае квадратные, образуют уже что-то завораживающе античное, как в Зале дорических пилястров. Наконец, открывается Золотая площадь и многое другое. Вообще, здесь нужен хороший гид, который проведет вас так, чтобы каждое следующее чудо поражало больше предыдущего.

А два главных чуда надо обязательно приберечь для финала. Первое называют то Морским театром, то Островной виллой — это сооружение на небольшом круглом искусственном острове с частично сохранившейся колоннадой. Вид невообразимо красивый и печальный. Не оставляет ощущение, что здесь не столько смотрели представления, для которых просто нет места, сколько уединялись, предаваясь не самым веселым мыслям.

Второе главное чудо — это Каноп (на латыни Canopus, по-итальянски — Canopo, в русском по какой-то причине часто переводят в женский род — Канопа). Вообще-то, Каноп, или Каноб,— город в Египте, который стал для Адриана роковым. Именно там утонул Антиной, и Каноп на вилле появился в его честь. Какой-то бог — возможно, тот самый, которого Адриан ненавидел так, что убил более полумиллиона верующих,— сохранил, не помня зла, большую часть Канопа. Он представляет собой вытянутый бассейн, 119 на18 м, один торец, где остались руины великолепного храма, прямой, другой — скругленный. Здесь уцелело полтора десятка колон с частично сохранившимися архитравом и небольшими арками и еще несколько статуй. А еще кариатиды вдоль одной из длинных сторон бассейна.

Как и положено красоте в высшем ее проявлении, красота Канопа плохо передается словами и немногим лучше — фотографиями. Здесь надо побывать, вдохнуть солнечную печаль этого места, а оно печально даже в большей степени, чем Островная вилла. Можно считать Адриана подонком и не разделять его страстей, но Каноп уже почти две тысячи лет пребывает сам по себе, вне Адриана и Антиноя. Они ушли, а он остался и пронес сквозь бездну времени что-то важное, прекрасное, что существовало и до них и не имеет к ним отношения. Разве что такое, какое имеет ко всем нам.

Христос родился в Крыму. Там же умерла Богородица. [Святой Грааль – это Колыбель Иисуса, долго хранившаяся в Крыму. Король Артур – это отражение Христ Носовский Глеб Владимирович

23. Смерть Адриана

23. Смерть Адриана

Поскольку Адриан тоже является частичным отражением Андроника-Христа, то в описании смерти Адриана должны появиться сюжеты, связанные с Андроником. Действительно, они возникают, хотя и в туманной форме. Историк Секст Аврелий Виктор сообщает про Адриана следующее: «Он прожил шестьдесят два года, после чего умер мучительной смертью: он страдал от боли почти во всех членах тела до такой степени, что многократно просил самых верных слуг убить его, а чтобы он не совершил самоубийства, его охраняла стража из самых близких людей» , с. 139.

Итак, по поводу обоих персонажей - Андроника и Адриана - говорится, что они погибли в преклонном возрасте. Напомним, что в христианской традиции обсуждаются два варианта возраста Христа - около 33 лет и примерно 50. См. подробности в книге «Царь Славян». Так что эти сведения про Адриана и Андроника не противоречат друг другу.

Сообщается о мучительной смерти императора Адриана, что он испытывал боль во всех членах тела и умолял окружавших убить его. Скорее всего, перед нами - описание зверских мучений, которым подвергли императора Андроника во время мятежа в Царь-Граде. Андроника пытали, издевались, причем длилось это довольно долго. Становится понятным, почему обессилевший император Адриан-Андроник умолял поскорее прикончить его и прекратить мучения. В Евангелиях этот сюжет отразился в виде известных Страстей Христа. Иисуса зверски избивали, мучили, и лишь после этого распяли.

Надо сказать, что сообщение Секста Аврелия Виктора о страшной смерти Адриана является вполне откровенным, хотя он и не называет напрямую виновников гибели императора. По-видимому, римскую версию смерти «императора Адриана» слегка отредактировали и лукаво заявили, будто его вовсе не пытали. Дескать, просто на него напала такая страшная болезнь, что он страдал от боли почти во всех членах тела. Причем так сильно, что многократно просил самых верных слуг убить его. Например, историк Элий Спартиан пускается в следующие витиеватые рассуждения, пытаясь смягчить обстоятельства гибели императора и представить их как результат телесной болезни, в которой, мол никто не был виноват. «Адриан, которому жизнь уже совсем опостылела, велел рабу пронзить себя мечом. Когда весть об этом распространилась и дошла до Антонина, то к Адриану явились префекты и его сын с просьбами, ЧТОБЫ ОН СТОЙКО ПЕРЕНОСИЛ НЕИЗБЕЖНУЮ БОЛЕЗНЬ, причем Антонин говорил, что он окажется отцеубийцей, если, будучи им усыновлен, допустит, чтобы Адриан был убит…

И после завещания он (Адриан - Авт. ) сделал попытку покончить с собой; когда у него отняли кинжал, он сделался еще более свирепым. Он просил и яда у своего врача, но тот, чтобы не дать ему, убил самого себя» , с. 20.

Из этого описания встает следующая картина. Говорится о «попытке императора покончить с собой», причем рядом находятся самые разные люди: раб с мечом, затем - некто, кто отобрал у Адриана кинжал, затем - врач, префекты, «сын». То есть много зрителей. Вероятно, все это - смутные отражения мятежа в Царь-Граде, когда вокруг схваченного императора Андроника кипели страсти, толпились люди.

Далее, в римских источниках сказано, что в момент гибели Адриана его охраняла стража. Дескать, из самых близких людей. Не исключено, что здесь мы сталкиваемся с евангельским сообщением, что распятого Христа охраняла римская стража, стоявшая вокруг креста. Поздний редактор уклончиво назвал стражников и палачей «близкими людьми».

Римская версия говорит, будто император Адриан сам стремился к смерти. Может быть, так преломились евангельские сообщения о том, что Христос сам, по собственной воле, пошел на смерть во имя спасения человечества. Этот мотив добровольного принятия страданий Иисусом переплелся с темой мятежа в Царь-Граде и казни Андроника. В результате и получился рассказ римских историков.

Обратим внимание на еще одну интересную деталь. Римская версия сообщает о предзнаменованиях гибели императора Адриана: «Предзнаменования его смерти были следующие… ПЕРСТЕНЬ, НА КОТОРОМ БЫЛО ВЫРЕЗАНО ЕГО ИЗОБРАЖЕНИЕ, САМ СОБОЙ УПАЛ С ПАЛЬЦА» , с. 21. Здесь следует напомнить обнаруженное нами соответствие между Андроником-Христом и германо-скандинавским богом Одином. В частности, в книге «Начало Ордынской Руси» мы поместили раздел под названием: «Золотые „кольца“, капающие с руки Одина и отрубленная правая рука Андроника-Христа».

Напомним, что на пальце Одина находится какое-то чудесное КОЛЬЦО Дрёпнер, КАЖДУЮ ДЕВЯТУЮ НОЧЬ ОТДЕЛЯЮЩЕЕ ОТ СЕБЯ, КАК КАПЛИ, ВОСЕМЬ ТАКИХ ЖЕ КОЛЕЦ. Иными словами, с руки Одина как бы капают «золотые кольца», причем происходит это каждый девятый день. История Андроника-Христа сразу позволяет понять, о чем идет речь. Скорее всего, в таком искаженном виде северная версия донесла до нас сведения об отрубленной правой руке Андроника-Христа. См. подробности в нашей книге «Царь Славян». Из отрубленной руки капала кровь. Миф превратил капающие капли крови в «капающие золотые кольца». Причем, кольца-капли отделяются от руки Одина каждую ДЕВЯТУЮ ночь. Не исключено, что в таком виде германо-скандинавская версия отразила христианский обычай поминовения умершего на ДЕВЯТЫЙ день.

А в «античной» римской версии та же идея превратилась в перстень с изображением Адриана, сам собой упавший с его пальца незадолго до его смерти.